— Харамис! — крикнула Наелора, остановившись у каменной плиты рядом с головой Толивара. — Ты видишь?
Выложенный плитами пол пыточной камеры задрожал.
— Землетрясение! — закричал Ледавардис, но никто не обратил на него внимания, менее всех — императрица. Она не спускала глаз с приближающегося барабана, схватившись руками за край пыточной плиты.
Когда пол камеры задрожал, огненный цилиндр качнулся в сторону, но Наелора только еще сильнее напряглась в ожидании. Шипы заскрежетали по каменной поверхности, разбрасывая во все стороны искры, все палачи налегли на канат, чтобы вернуть дымящийся барабан на место. Он снова покатился к Толивару.
Произошел еще один толчок, более сильный, чем первый.
Палачи, изрыгая проклятия и налетая друг на друга, танцевали вокруг каната, стараясь не наступить на рассыпавшиеся из треснувшего горна угли. Огромная трещина расколола противоположную от пленников стену, и орудия пытки с лязгом посыпались на пол. Из-под пола камеры донесся грохот, сопровождаемый скрипом и сверхъестественными стонами.
Усаженный шипами цилиндр быстрее покатился по плите. Палачи выпустили из рук канат и выбежали из камеры, несмотря на крики императрицы. Толивар почувствовал, что раскаленный барабан коснулся подошв его башмаков, и с его губ сорвался крик испуганного ребенка. Над ним вдруг появилась фигура в сверкающем белом плаще. Он увидел, как Харамис направила на него свой талисман. Кандалы раскрылись, его беспомощное тело взмыло в воздух, и ничем не удерживаемый цилиндр покатился туда, где он лежал мгновение назад.
У конца плиты барабан закачался на цепях как раскаленный маятник. Императрица Наелора попыталась увернуться от него, в панике забыв использовать магию Звезды. Цилиндр ударил ее прямо в лицо. Толивар, жалобно звавший маму, почувствовал, что опускается на пол. Под раскачивающимся, раскаленным докрасна цилиндром извивалась и дергалась еще живая императрица.
Тошнота подступила к горлу мальчика, когда он почувствовал запах жженой ткани и плоти. Он упал на колени, желудок его, казалось, вывернулся наизнанку. Принц попытался подняться, когда услышал, как Великая Волшебница произносит его имя. Она уже освободила других пленников и вела их к двери.
— Толо! Быстрее!
Когда он остановился, чтобы обернуться и еще раз посмотреть на ужасную смерть Наелоры, которую мог пережить он сам, Харамис подлетела к нему и схватила за руку. Что-то оглушительно треснуло над головой, и со сводчатого потолка камеры посыпались камни. Принц буквально вылетел над каменными плитами в коридор вслед за фигурой в белом плаще.
Скоро он вновь почувствовал твердый пол под ногами. Землетрясение, казалось, прекратилось, стены коридора выглядели вполне прочными. Почти все светильники посрывались с крюков, но все еще мерцали в насыщенном пылью воздухе. Королева Анигель порывисто обняла принца. Остальные восторженно кричали что-то и кашляли. Когда все немного пришли в себя, Харамис сказала:
— Сестры, у меня кое-что есть для вас. Я забрала это у ваших тюремщиков.
В руках она держала сверкающие капли янтаря на простых шнурках. Анигель и Кадия взяли свои амулеты, поцеловали их и надели на шеи.
Из-под обломков стен разрушенной камеры пыток не доносилось ни звука, но едва слышные крики раздавались с другой стороны.
Ледавардис, который слишком хорошо помнил землетрясение во время осады Дероргуилы, быстро сказал:
— Нам следует выбраться на открытое место как можно быстрее. Если будет еще один толчок, весь дворец может обрушиться прямо нам на уши.
— Ты можешь перенести нас при помощи магии? — обратилась к Великой Волшебнице Кадия.
— К сожалению, нет. Это потребует больших затрат сил, а мои истощились, когда я спасала правителей других стран.
— Они целы? — воскликнула Анигель. — Хара! Хвала Богам!
— Тогда придется бежать, — сказала Кадия.
— Сюда, — крикнул Гиоргибо, — вверх по лестнице. Мы сможем пробраться через казармы императорской гвардии к северному трансепту большой ротонды, а оттуда выйти в один из дворов.
— Тем не менее я способна нас защитить, только магический перенос пока для меня недоступен.