— Я-ясно! — наперебой загалдели мясники и рыбники.
— Что музыкант велит — выполнять беспрекословно. Чтоб у меня ни гу-гу! — Он сделал знак Дорке приступать к делу.
Мясницко-рыбное воинство уставилось на Дорку, а та нерешительно переминалась с ноги на ногу.
Минуточку, дайте-ка вспомнить, с чего начинался у них в классе урок пения?
Дорка прокашлялась — учительница пения всегда так делала. Затем постучала флейтой по шесту, поддерживавшему скат палатки. Помнится, учительница всегда стучала дирижёрской палочкой. И властно скомандовала:
— Прошу тишины! — В просьбе этой не было никакой нужды, поскольку все певцы молчали как рыба, но руководителю хора именно с этого и положено начинать. Хм… что же дальше? Ах, да! — Тем, у кого низкий голос, занять задние ряды, тем, у кого голос высокий, выйти вперёд!
Поднялась толкотня и неразбериха, а Мордабелла робко поинтересовался:
— Как по-вашему, высокий у меня голос или же низкий?
— В твоём случае это безразлично, ведь сам же признался, что детство провёл поблизости от аэродрома, а значит, глухой как пень. Так что отойди-ка, сынок, в сторонку, — рассудила Дорка. Согласитесь, любой руководитель хора на её месте поступил бы точно так же.
Мордабелла облегчённо вздохнул и ретировался, а в рядах бойцов произошла перестройка. Разбившись по голосовым партиям, они образовали прямоугольник. Только Филе Сома метался взад-вперёд, не находя себе места.
— А у меня какой голос? — наконец обратился он с вопросом.
— В таком шуме даже собственного голоса не слышно, — сердито заметила Дорка, сообразив, что и самой учительнице лучше не сказать. — А вообще-то у тебя бас, так что становись в последний ряд.
Филе Сома, покраснев от смущения, поплёлся в задний ряд.
— Ну, что ж, тогда приступим к заучиванию первых строк марша. Сперва я сыграю вам на флейте, потом пропою, а после того как запомните мелодию, будем петь вместе, строку за строкой.
И она начала. Проиграла мотив на флейте, спела со словами, а скопище мясников-рыбников с большим вниманием слушало.
Текст боевого марша звучал так:
«Все идёт как по маслу, — думала Дорка, разучивая с учениками песню. — Кто теперь осмелится сказать, будто бы каникулы мои прошли впустую?»
Вскоре хор исполнял песню более-менее слаженно:
— Молодцы! — одобрила Дорка. — Получается совсем неплохо. Только не зазнавайтесь! — она снова прокашлялась. — Теперь разучим вторую партию.
— Какую ещё вторую партию?! — взревел Мясной Соус.
— Какую такую вторую? — в тон ему отозвался Филе Сома. — Ни рыба ни мясо.
— Не нужна нам вторая партия!
— Мы во всём первые из первых!
— Наша партия первая, и мы никому первенства не уступим! Ясно?
— Ясно! — грянул хор.
— Хорошо-хорошо, тогда повторим первую партию. Кто позволил выйти из строя? — гневно обрушилась она на непослушных предводителей, справедливо полагая, что и учительница на уроке призвала бы нарушителей дисциплины к порядку. — А ну, марш на место! Во время спевки не разрешается расходиться!
Оба вожака побрели к своим местам.
— Кхе-кхе… Памятуя, что повторенье — мать ученья, споём ещё раз то, что успели выучить. Нет, нет, не вздумайте возражать! Первая и вторая партии, поём вместе! Раз, два, три, — продирижировала она флейтой, и хор дружно затянул песню.
Дорка мигом огляделась вокруг и, убедившись, что бравые вояки проникновенно поют, ускользнула. Никто не заметил её исчезновения, а девочка осторожно перелезла через забор, ограждавший лагерь, и вот уже она пробиралась по ничейной земле посреди рынка, хранящей следы недавней разрушительной битвы. С флейтой в зубах она уползала прочь, а вдогонку ей гремел боевой марш:
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Не парочка, а загляденье! — издевательски произнесла Ильза Кочерыжка, старшая торговка овощных рядов и обладательница ордена Почётной Мухобойки. — Одна другой краше, что эта квочка, что та наседка.