У тётушки Терезы аж дыхание перехватило, чему были свои причины. Во-первых, вышеприведённое неслыханное оскорбление — сравнить её с профессором философии, мирно роющимся у её ног в поисках червячков! Вторая причина была куда существенней: попробуй вздохнуть, когда тебя туго-натуго связали верёвками. Путы полагались и профессору, но так как курицу-то не свяжешь по рукам по ногам, Фёдор Минорка чувствовал себя вольготнее, а потому ответил за них обоих.
— На мой взгляд, мы ничем не заслужили столь грубого обращения, — с достоинством произнёс он. — Идём себе, никому не мешаем, и вдруг почтенные дамы торговки ни с того ни с сего набрасываются на нас, связывают, оскорбляют…
Профессор Минорка правильно охарактеризовал положение. Разыскивая Дорку, они с тётушкой Терезой имели несчастье наткнуться на мародёров.
— Ишь ты, шпионская морда, как клюв раззявила! — ахнула Ильза Кочерыжка, предводительница объединённых сил торговцев овощными и молочными продуктами.
— Помилуйте, почтенная Кочерыжка, да у нас и в мыслях не было шпионить… — начал было профессор Минорка, но Ильза грубо оборвала его.
— Что ты мелешь, курица слепая? Вздумала обращаться со мной запанибрата? Какая я тебе Кочерыжка? — она чуть ли не вплотную прижала к испуганной курице свой украшенный бородавками нос. — Иль тебе моя физиономия не по душе пришлась?
Профессор Минорка с трудом преодолел искушение сознаться: да, мол, не нравится мне ваша физиономия, более страхолюдной рожи отродясь не видывал, но… Прирождённая мудрость одержала верх, и Фёдор Минорка уклонился от прямого ответа:
— Как вы могли такое подумать, почтеннейшая госпожа Кочерыжка…
— Ближе к делу! — пресекла поток его красноречия торговка. — Чего вы тут рыщете-ищете?
— Племянницу мою ищем, — задыхаясь, вымолвила тётушка Тереза.
— И белую перьевую метёлку, — напомнил ей профессор Минорка.
— Точнее: племянницу или метёлку?
— И ту и другую, — прозвучал дружный ответ.
— Для чего вам нужна та и на кой другая?
— Одна — потому что её вверили моему попечению, — тётушка Тереза глотала воздух короткими жадными вдохами, — а другая… потому как тоже, выходит, вверена моим заботам.
Торговка сморщила бородавчатый нос и прибегла к простейшему выходу:
— В каталажку их!
Пленники и пикнуть не успели, как очутились в темнице, то бишь в лавчонке, где Сласто Баста торговал мёдом, а в данный момент нёс у входа караульную службу.
Профессор Минорка, подпрыгивая на связанных лапках, доковылял до двери.
— Милейший Сласто!
— Заключённым разговаривать запрещено.
— Вы ведь знаете тётушку Терезу…
— Знаю, как не знать.
— Так помогите ей, она задохнётся в путах!
— Какая жалость! — медовым голоском пропел Сласто Баста. — Задохнётся… Что ж поделаешь?
— Можно ослабить путы, — предложил профессор.
— Нельзя протягивать заключённым руку помощи.
— Поймите, милейший Сласто, если тётушка Тереза задохнётся, вам же будет хуже. Кочерыжка, гроза торговок, обвинит вас в том, что вы недосмотрели.
По кратком размышлении Сласто Баста был вынужден признать, что куриные мозги тоже кой-чего стоят, и ослабил путы несчастной.
В лёгкие тётушки Терезы хлынул воздух, она вдохнула полной грудью и… выдохнула:
— Ах ты, мерзавец ты этакий!
Сласто Баста испуганно отпрянул.
— Такие вот негодяи и заманивают малых детей сладостями.
— Какая чёрная неблагодарность!
— Переметнулся на их сторону?
— Что мне оставалось делать? — промямлил торговец сладостями.
— Действительно, милейший Сласто, — вмешался профессор, — с какой стати вы затесались в их ряды? Вы не мясник, не овощами торгуете и даже не молоком, а мёд — совсем другое дело.
— На чью-то сторону ведь надо встать, — коротко парировал Сласто Баста. — Нельзя же оставаться одному аккурат посередь многолюдного поля битвы.
— Но почему именно на эту сторону? — допытывался профессор. — С таким же успехом можно было податься и к мясникам.
— Верно. Только торговки посулили, что ежели, мол, кран достанется им, то тут потекут молочные реки в медовых берегах. Я хоть и не очень-то верю в это, но всё же как знать… И вообще, если уж обязательно надо к кому-то примкнуть, то лучше к тем, кто что-нибудь да обещает…
— За обещаниями дело не станет, — многозначительно произнесла тётушка Тереза. — Если раздобудете нам метёлку из белых перьев, обязуюсь каждый божий день покупать у вас кулёк тянучек.