— Кхе… хм… эй!
В ответ послышались зевки, покряхтывание, и взору изумлённых покупательниц предстал тощий дылда, облачённый в полосатую майку и некое подобие шортов из холщовой ткани.
— Добро пожаловать, дражайшая госпожа! Вы за дружку или подружку невесты будете? Осмелюсь предложить фату, вуаль, лёгкую как облачко, венки для неве…
— Где у вас куры? — перебила его тётушка Тереза.
Долговязый парень недоумённо воззрился на неё, затем перевёл взгляд на Дорку. Снова глянул на тётушку Терезу и решил пропустить её бессмысленный вопрос мимо ушей. Скорей всего, ему послышалось.
— Желаете примерить — сей момент прикреплю вам к полям шляпы тончайшую вуальку, и хоть сейчас под венец… то бишь на церемонию…
Тётушка Тереза решительно подступила к нему.
— Ещё хоть одно замечание по поводу моей шляпы, и вы у меня узнаете, почём фунт лиха!
Насмерть перепуганный дылда опрокинул подставку с искусственными цветами.
— Помилуйте, да я тут вообще ни при чём! Я, если хотите знать, вовсе не Галка Сорока.
— Это мы и сами видим, — примирительным тоном вмешалась Дорка.
— Молчать! — обрушилась на неё тётушка Тереза.
— …Хотя тоже из Сорок. Матушка велела мне побыть здесь, покудова…
— Мне совершенно не интересно знать, что там велела ваша матушка. Я вас спрашиваю, где куры?
Сорокин сын бочком-бочком скрылся за прилавок.
— Какие куры? Поверьте на слово, про кур я ни сном ни духом не ведаю. Вот ужо вернётся матушка, она вам всё разобъяснит…
— Не выводите меня из терпения, бестолочь с птичьими мозгами! Ещё на прошлой неделе здесь торговали цыплятами-курами, а теперь какие-то дурацкие цветочки-вуалетки навязывают! Последний раз спрашиваю: куда подевались куры?!
— Что же вы с самого начала не сказали-то? — воспрял духом долговязый парень. — Они в соседний ряд переместились, вон туда, на правую сторону.
— Нет, чтобы так и объяснить по-человечески! — Тётушка Тереза обдала презрением незадачливого торговца свадебными аксессуарами и, подхватив Дорку, удалилась.
Сорока с облегчением вытер вспотевший лоб, а тётушка Тереза с племянницей обогнули посудный ларёк, торговца плетёными корзинами, прилавок с щётками-кистями-помазками и оказались у заветной цели.
Продавец восседал перед высоченной башней из клеток и, расстелив на коленях салфетку с узором «куриная лапка», закусывал ломтями сала с репчатым луком и свежим ржаным хлебом.
— Приятного аппетита! — приветливо обратилась к нему тётушка Тереза — она умела быть вежливой, когда её не злили. Даже племянницу подтолкнула: — Поздоровайся!
— Добрый день, — послушно отозвалась Дорка.
— Добрый… — буркнул в ответ торговец. Он явно был из породы тех, от кого лишнего слова не дождёшься.
— Нам бы курочку, нежирную, но упитанную, на крепкий бульон!
Не прекращая трапезы, торговец ткнул пальнем за спину, где громоздились клетки.
Тётушка Тереза и Дорка оглядели их и… глазам своим не поверили. Ни тебе курицы, ни цыплёночка — ни единого.
— Но ведь они все пустые, — удивлённо проговорила Дорка.
Продавец пожал плечами и развёл руками.
— Однако, я смотрю, вы не слишком-то разговорчивы, — попыталась тётушка Тереза перейти на доверительный тон.
Торговец скорбно кивнул головой. Да уж, мол, ничего не поделаешь, он и впрямь не шибко словоохотливый, и жизнь — ох-хо-хо, какая тяжёлая, тут, мол, не до разговоров. Он тщательно вытер складной нож, защёлкнул его, свернул клетчатую салфетку и поднялся на ноги. И тут выяснилось, что всё это время сидел он на птичьей клетке, а в клетке сидела… курица.
— Смотрите-ка, — обрадовалась тётушка Тереза. — Никак, курочка?
— Последняя, — подвела итог Дорка.
— Если уж она напоследок одна осталась, видать, никто на неё не польстился. За такую дорого не запросят, — тётушка ловко повернула разговор в коммерческое русло.
Продавец самозабвенно ковырял в зубах, Дорка с завистью следила за ним.
— Почём отдадите? — с деланым равнодушием поинтересовалась тётушка Тереза, внимательно разглядев щуплую, нахохленную курицу.
— Тыща форинтов, — небрежно бросил хозяин.
Тётушка прикинула, схватиться ли сперва за сердце, а потом за голову, или наоборот. Наконец прибегла к третьему варианту и разразилась гомерическим хохотом. Хозяин невозмутимо ковырял в зубах.
— Тысяча форинтов?! Ну вы и шутник! Курам на смех! Да за тысячу гуся можно купить, индейку, а то и страуса!
Продавец изучал небеса, словно гадая, ждать ли сегодня дождя.
— Уж не говоря о том, что́ это за курица. Тут и посмотреть-то не на что, ха-ха-ха, обхохочешься! Ни дать ни взять карликовая порода! Эй, что же вы молчите? Скажите хоть что-нибудь! — терпение её явно истощилось.