— Вымой руки, Доротея, если, конечно, эти дама и господин позволят! — произнесла она тоном отнюдь не дружелюбным.
Доротея открыла кран. Мясник и торговка перенесли свой грозный взгляд на неё и на тётушку, а потом особа в гороховой юбке бросила:
— Сейчас же закрой воду! Кран — мой!
Дорка закрыла кран. Не потому, что испугалась окрика, — просто она уже вымыла руки.
— Сейчас же открой воду! — рявкнул мясник. — Кран — мой!
— Что я слышу? — возмутилась торговка. — Мясницкий топор да крюк для окорока ваши, а не кран!
— Доротея, иди сюда! — распорядилась тётушка и крепко схватила девочку за руку. — Вот так. А теперь, — обратилась она к мяснику и торговке, — честь имею кланяться. На прощанье дам совет: набрасывайтесь друг на друга, а не на чужого безвинного ребёнка. Приятной грызни, если вам больше нечем заняться.
Спорщики ответили ей испепеляющими взглядами.
Дорке любопытно было узнать, чем кончится перепалка, но вихрем движения её унесло прочь, и вновь остановились они лишь у выхода с рынка, перед убогим прилавком с метёлками из перьев.
Торговец — маленький тщедушный человечек — казалось, и сам был лёгкий, как пушинка; удивительно, что его не сдуло с места смерчем по имени «Тётушка Тереза». Человечек был облачён в голубой халат, под которым на спине топорщилась некая выпуклость вроде горба.
— Чем могу служить? Товару всякого, на любой вкус, извольте выбирать.
Из-под полей своей лиловой шляпы тётушка Тереза придирчивым взглядом окинула развешанные тут и там разноцветные метёлки из перьев. Были тут и рябенькие, и чёрные, коричневые и совсем пёстрые, отливающие сине-зелёно-жёлтыми цветами.
— Желаете, могу подобрать подходящую? — настаивал человечек. — Позвольте предложить вашему вниманию вот эту. — Он снял с крючка метёлку из разноцветных перьев и, кряхтя от усилия, согнул дугой её тростниковую рукоятку. — Не трескается, не лопается, не ломается, гибкая и прочная, не хуже хлыста.
Тётушка Тереза помалкивала, не сводя глаз с метёлки из одних белоснежных перьев. Прикреплённая сбоку прилавка тонкой медной проволокой, она колыхалась на ветру, точно плюмаж.
— Сколько просите за эту? — ткнула тётушка пальцем в белую красоту.
С лица человечка мигом сошла улыбка.
— Нисколько. Она не продаётся.
Лучше бы он этого не говорил! Противоречить тётушке Терезе, когда та в воинственном настроении… Отпустив Дорку, она упёрла одну руку в бок, другой поддерживала курицу.
— Шутить со мной вздумали? — прошипела она зловещим шёпотом.
— Я не шучу, — побледнел бедняга. — Белая метёлка не продаётся, поскольку это реклама фирмы.
— Считайте, что реклама подействовала. Я желаю купить метёлку, притом белую! И знаете, какая мне приглянулась? Именно эта! — она выхватила из проволочного кольца метёлку из белоснежных перьев и торжествующе воздела её над головой.
Где-то — не поймёшь где — послышался странный шум: то ли гул, то ли рокот.
— Немедленно верните! — подскочил человечек к тётушке Терезе, но она высоко вздымала ручку метёлки, и сколько малыш ни скакал вокруг неё, сколько ни подпрыгивал, дотянуться не мог.
— Я не собираюсь вас грабить, уважаемый. Назовите цену, сторгуемся, и вся недолга, — столь горячий протест застал тётушку врасплох.
— Не отдам я метёлку, не отдам! Немедленно верните, иначе беды не оберёшься! — вне себя заходился человечек и прыгал как безумный.
Тётушка Тереза изумлённо смотрела то на беснующегося торговца, то на белоснежную метёлку.
— Что в ней такого особенного, в метёлке этой, чтобы поднимать из-за неё крик? — задумчиво вопросила она, крутанув над головой метёлку. — Очень удобная, сама в руку ложится! — радовалась тётушка, не замечая при этом, что таинственный шум усиливается.
— Отдайте, отдайте! — заходился в крике продавец, но тётушка Тереза ещё разок крутанула над головой метёлку.
— Ах ты, будь оно неладно! Стоит из-за этого на стенку лезть?! — раздражённо вскричала она.
И в этот момент…
В этот исключительный момент…
В этот чрезвычайный момент, который поначалу казался точно таким же, как все прочие, хотя в действительности был совсем другим…
Так вот, в этот момент столько всего произошло, что описать невозможно. Вот я и не стану описывать. Нипочём. Ни за что. Ни за какие коврижки!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
отсутствует по вышеупомянутой причине.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
В момент, следующий за вышеупомянутым моментом, тётушка Тереза оказалась сидящей на земле, Дорка сидела у неё на коленях, а на коленях у Дорки расположилась курица. Вокруг в воздухе кружились разноцветные перья. Царила тишина. Зловещая тишина, как будто смолк весь окружающий мир. Тётушка Тереза осторожно выглянула из-под полей лиловой шляпы. Обычной воинственности её как не бывало.