Сьонед подняла платье, прислушиваясь к нежному шороху богатого расшитого зеленого шелка.
- Это сказочно красиво... и сказочно вызывающе! Ни одна леди не наденет ничего такого обтягивающего и с таким вырезом!
- Не наденет, потому что не может себе этого позволить, - указал сын. - А ты можешь. Она прищурилась.
- Этим сладким речам ты научился у отца или у купца?
- Мама! Я говорю правду!
Сьонед скрылась за пологом и сбросила с себя простое летнее платьице.
- О Богиня, пусть это окажется мне впору! - Через несколько секунд она вышла, встала на цыпочки и закружилась на месте. - Ну? Что скажешь?
С порога донесся другой голос.
- Скажу, что сын определенно унаследовал мой тонкий вкус, - отозвался Рохан. Он вошел, улыбнулся и взлохматил Полю волосы. Но ни улыбка, ни шутливый жест не могли скрыть его усталости и читавшейся в глазах тревоги.
- Ты сегодня рано, - отважилась Сьонед.
- И слава Богине! Если бы я впервые увидел это платье накануне пира, тебе пришлось бы полночи отхаживать меня. Поль, ты сам выбирал фасон?
- Такие платья носят крестьянские девушки в Дорвале. Наверно, купец решил, что этот фасон пойдет и маме.
- Пожалуй, он был прав. Сьонед, только не вздумай надевать его летом в Стронгхолде. С таким низким вырезом спереди моментально схватишь ожог.
- Спереди? А это ты видел? - Она повернулась и показала ему приличный кусок обнаженной спины. - Поль, и ты станешь говорить, что скромные дорвальские крестьянки носят такие платья?
- Ну, на их одежду идет немножко больше ткани, - улыбаясь, признался мальчик. - Но они же не принцессы...
Сьонед провела ладонями по обтянутым шелком бокам, заниженной талии и узкой кокетке на бедрах.
- Придется ничего не есть до самого Последнего Дня, иначе я просто не смогу влезть в него, - грустно сказала она. - А если съем что-нибудь на пиру, то платье затрещит по швам.
Принцесса ушла к себе, сняла платье и снова завернула его в шелк. Когда она вернулась к мужу с сыном, Рохан сидел в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Она обменялась тревожным взглядом с Полем.
- Отец, это правда, что ты помог пожениться тете Тобин и дяде Чейну?
Голубой глаз открылся и уставился на Поля.
- Ну, в известной мере...
- А Вальвис помог тебе и маме?
- Да.
Наполняя бокалы прохладительным, Сьонед спросила:
- А почему это тебя заинтересовало?
- Ну... кажется, я случайно сделал нечто похожее. - Лицо у Поля было задумчивое, но глаза предательски светились.
- Для кого? - Тут раскрылся второй глаз, и заинтригованный Рохан с любопытством посмотрел на сына.
- Надеюсь, все будет хорошо. Во всяком случае, теперь уже ничего не поделаешь. Это случилось только сегодня.
- О ком ты говоришь? - спросила Сьонед. - Мы знаем про Холлис и Мааркена. Они единственные из наших ближайших родственников, которые...
- Это не Холлис и Мааркен, - бросил Поль.
- Тогда кто же? - потребовал ответа Рохан.
- Тилаль и Гемма. - Когда родители дружно ахнули, Поль пожал плечами и попытался принять равнодушный вид. - Это потребовало времени, но в конце концов я заставил их признать очевидное. Едва ли кто-нибудь будет сильно переживать. То есть, Костас будет, но это его трудности, правда? На самом деле ему была нужна Оссетия, а вовсе не Гемма. А глупый Тилаль не хотел делать ей предложение, потому что она стала наследницей Чейла, но я все-таки заставил его заговорить. - Поль вздохнул. - А потом он никак не мог остановиться. Оказывается, все это время они любили друг друга, надо же! Она была слишком горда, чтобы сказать ему об этом, а он хотел сделать Речной Поток самым богатым имением в Сире и только потом предложить ей пожениться. И никто ничего не говорил. Но теперь с этим все в порядке. Насколько я знаю, они все еще стоят там, говорят без умолку и будут болтать, пока у них уши не отвалятся!
- Тилаль? - выдавила Сьонед.
- И Гемма? - Рохан захлопал глазами.
Поль расхохотался.
- Они ужасно смешные! Обещайте мне, что если я влюблюсь в девушку и примусь за такие же глупости, вы предупредите меня раньше, чем я окончательно выживу из ума!
ГЛАВА 22
Никто не успел сказать о Тилале и Гемме ни слова. Этого и не потребовалось. Появление счастливой пары на пиру под открытым небом, который в тот вечер устраивал Клута, раструбило на весь свет, что Избранные нашли друг друга. Отделенные от всех волной счастья, всецело погруженные в себя, они едва ли помнили о том, что на свете существуют другие люди.
Давви, испытавший громадное облегчение, просто светился от блаженства. Казалось, Чейл тоже смирился с этой мыслью. Бросалось в глаза отсутствие на пиру Костаса, но все отнеслись к этому спокойно.
У столов собралось множество высокородных; некоторые из них недалеко ушли от Тилаля с Геммой, поскольку в последние дни появлялось все больше пар, нашедших взаимопонимание. Впрочем, одна пара сидела врозь. Лицо мужчины было угрюмым, лицо женщины - бледным и напряженным. Рядом с ним сидели младшие братья, рядом с ней - черноволосый юноша с глазами цвета молодой листвы, на которую упала тень.
Конечно, Андри переживал из-за Мааркена и Холлис, но все его внимание поглощал некто другой. За четыре стола от него сидела принцесса Аласен, окруженная вполне подходящими молодыми людьми, не скрывавшими своего удовольствия от этого соседства. Отец с видимым одобрением посматривал на эту картину. Отделенный от девушки цветами и веселыми лицами, Андри чувствовал сердцебиение и одышку и не понимал, что с ним творится. Он не испытывал интереса к стоявшим на столе блюдам, и даже огромная башня из теста, залитого сахарным сиропом и украшенного фруктами, не вызвала у него аппетита. Мааркен, погруженный в невеселые мысли, ничего не замечал, но Сорин все видел находил компанию брата невероятно скучной.
За одним из столов не умолкал смех Чианы. У нее были причины для хорошего настроения. Халиан сидел справа, Мийон слева, а Масуль расположился на другом конце сборища с Киле, Лиеллом, Велденом, Кабаром и хмурой женой Кабара Кензой.
За столом старых принцев председательствовала Андраде. Как всегда, рядом с ней сидел Уриваль. Эта компания не раздражала ее и позволяла чувствовать себя непринужденно. Принцу Ллейну даже несколько раз удалось рассмешить ее. Неподалеку Оствель, Риян, Чейн и Тобин обменивались с Аудрите и Чадриком рассказами о Поле. Сам мальчик вместе с родителями сидел за одним столом с Пандсалой, Милошем Фессенденским и лордом Колией: оба молодых человека не осмеливались дышать в присутствии верховного принца. Другие высокородные сидели где и как придется, то жизнерадостно болтали о всяких пустяках, то умолкали, но никто не говорил о том, что было у всех на уме.