– Вы понимаете, о чем я говорю, – сказал Оленин. – Если вас прямо спросят, что вы думаете о каннибализме рептилидов, что вы ответите?
– Разве разговоры на эту тему допускаются законом?
Оленин усмехнулся.
– Не все разговоры контролируются, – сказал он. – Вы сами были свидетелем каннибализма?
Стас опять выдержал паузу, им ответил, как это формулировалось психологами.
– Я думаю, все эти разговоры рождены искаженным психическим состоянием.
Оленин кивнул.
– Правильно, – сказал он. – Ступайте.
А когда Стас наконец вышел, Оленин покачал головой и занес в его файл свою запись: «Объект сохраняет реваншистские помыслы и нуждается в умеренной форме контроля».
2
Сестра Агата проживала в своем отдельном доме на окраине города, но это была довольно богатая окраина. Дом оказался на удивление шикарным, что привело Стаса в замешательство. Он мало что знал о жизни Агаты, но никак не мог предположить ее богатства.
Конвоир нажал кнопку сигнала и заметил:
– Качественно ты попал!..
Агата сама отворила дверь, и Стас отметил, что он никогда бы не смог ее узнать, если бы она не прислала свое фото в письме. Это была стройная, подтянутая женщина, с известной строгостью во взгляде. Никакой радости при встрече она не проявила.
– Вы – Агата Маркевич? – спросил конвоир.
– Да, да, – отвечала Агата чуть раздраженно. – Где мне расписаться?
Конвоир подал ей свою планшетку, и Агата коснулась экрана пальцем.
– Вы ознакомлены с правилами содержания освобожденных?
– А там есть какие-то особые правила?
– Разумеется! Эти люди совершили преступление, и в обязанности граждан входит необходимость контроля их поведения.
Агата смотрела на него исподлобья.
– Спасибо, – сказала она. – Я это учту.
– Тогда я вас оставлю, – кивнул конвоир. – Если что, вы обязаны связаться с вашим участковым.
Она не ответила. Конвоир ушел, и Агата наконец повернулась к нему.
– Здравствуй, Стас, – сказала она. – Проходи.
Стас прошел за ней, волоча за собой свою сумку, и дверь автоматически закрылась за ними. Агата прошла в гостиную, и села на диван.
– У тебя, наверное, есть вопросы? – спросила она, наливая себе сок.
– Полагаю, у тебя тоже, – чуть усмехнулся Стас. – Я могу понять все сложности моего пребывания, и обещаю тебе покинуть твой дом, как только я найду работу.
– Ты считаешь, я не слишком гостеприимна?
Стас сдержано вздохнул.
– Весь этот мир к нам не слишком гостеприимен, – сказал он. – И это можно понять.
Агата чуть усмехнулась.
– Да, это другой мир, – кивнула она. – Не взыщи, но он стал таким в результате вашей войны.
– Нашей войны? – переспросил Стас.
– Ты хочешь об этом поговорить?
– Нет, – поспешил уверить ее Стас. – Знаешь, я ведь тебя очень плохо помню. Когда началась заваруха, тебе было лет десять?
– Двенадцать, – сказала Агата. – Отец погиб на втором году войны, а мать изнасиловали и убили мародеры уже после его гибели.
– Прости, что я заставил тебя вспомнить об этом, – произнес Стас.
– Я никогда не гордилась подвигами отца, – сказала Агата. – Война представлялась мне страшной глупостью, нелепой игрой амбиций.
Стас не стал это комментировать. Чего ему совсем не хотелось теперь, так это рассуждать о сути той войны. Там не о чем было рассуждать.
– Однако ты неплохо устроилась, – заметил Стас. – Как это получилось?
– Меня взяли на курсы языка, – сказала Агата. – Сначала я была переводчицей, а потом стала обучать рептилидов нашим языкам.
– Так ты общаешься с… рептилидами?
– Тебя это шокирует? – она посмотрела на него с вызовом.
Стас пожал плечами.
– Я не думал, что в вашем Верейске проживают рептилиды.
– Но больших городов почти не осталось, – напомнила Агата. – Здесь одно из их представительств, за городом, в лесу.
– Надеюсь, связь со мной не явится ля тебя компроматом?
– Нет, – сказала Агата. – Они совсем не такие, как ты про них думаешь. Те, что проживают здесь, во всяком случае. Они изучают нашу культуру.
Стас кивнул.
– Давай договоримся сразу, – сказал он. – Я уже пятнадцать лет являюсь штатским, и настроения войны меня давно оставили. Теперь мне надо как-то устроиться и жить дальше.
– Ты ведь священник? – вспомнила Агата.
– С меня сняли сан, – сказал Стас. – Конечно, мне бы хотелось устроиться при церкви, но я еще не очень понимаю, что такое наша церковь теперь?
Агата продала плечами.
– Все как-то приспособились… Я бываю в храме иногда, там все по-прежнему.
– Не думаю, что все по-прежнему, – вздохнул Стас. – Во всяком случае, попытаться можно.