Я очень внимательно и бережно всасывала эту бесценную жидкость ровно до тех пор, пока дверь комнаты со всего размаху не открылась, а я от неожиданности не подпрыгнула. Лишь благодаря поддержке девушки в белом, что подстраховала меня, я не очутилась распластанной на полу.
— Ге!
Что? Я моргнула в замешательстве. Кто-то стремглав ворвался в комнату, но я всё ещё не желала отрываться от своей соломинки, так что ограничилась тем, что внимательно проследила взглядом, как этот кто-то подлетел к моей койке. Факт был в том, что даже если бы сейчас произошёл какой-либо катаклизм мирового масштаба, я бы и на него не обратила внимания, пока не закончу с этим стаканом воды.
— Ге, ты наконец-то очнулся!
Я попробовала сосредоточить своё зрение, благодаря чему неспешно передо мной проступило заплаканное лицо молодой девочки. Детский овал лица всё ещё выдавал её юный возраст. На вид ей было приблизительно пятнадцать или шестнадцать лет. Она глядела на меня блестящими от слёз глазами, что сияли под изогнутыми в форме двух идеальных полумесяцев бровями. Уже одна лишь эта пара глаз стоила весьма немалого объёма припасов.
Она плакала, утирала свои слёзы, подымала на меня свой взгляд и вновь начинала рыдать.
Выпив всю воду в стакане, я с неохотой выпустила изо рта соломинку и с подозрением поинтересовалась:
— Мы знакомы?
Её глаза тут же расширились. Похоже, мой вопрос стал для неё настоящим шоком. Быть может, мы всё же знаем друг друга? За все годы я действительно успела перезнакомиться с отнюдь немалым количеством людей и не всех из них смогла бы вспомнить. Однако я никак не смогла бы забыть столь симпатичную и милую девочку, если бы хоть раз встречала её прежде.
— Я… Я твоя младшая сестра! — взволнованно объяснила она.
И только я хотела ответить, что, мол, нет у меня никаких младших сестёр, как ещё большее количество людей вломилось в комнату. Приблизительно человек пять или шесть.
Я уставилась на них, при этом жмурясь, чтобы суметь рассмотреть их лица. Никого из этих людей я не узнавала. Да что тут происходит? Даже если он продал меня, кому вообще мог понадобиться инвалид вроде меня?!
В конце концов, я даже стакана воды не стоила.
— Сяо Ю!
— Сяо Ю, ты ведь проснулся, правда? Ты правда проснулся?
— Ну же, скажи хоть что-нибудь, Сяо Ю!
Будучи окружена всеми этими людьми, я пребывала в полной растерянности. Так как я лишь недавно проснулась, мой мозг и так всё ещё больше напоминал разваренную картошку, а тут ещё и эта толпа галдящих людей, от воплей которых мою голову то и дело пронзали волны боли. Я понятия не имела, что они мне говорят, и даже если мне и удавалось разобрать какую-то часть предложения, я совершенно не понимала его смысла.
Да что же всё-таки тут происходит? Всё это по-прежнему могло оказаться лишь тщательно продуманной ловушкой, но в тоже время я была вынуждена признать, что просто-напросто не стою таких усилий.
— Даге! — возбуждённо обратилась к одному из прибывших людей моя так называемая «младшая сестра». — Эрге только что сказал, что не помнит меня!
Я перевела взгляд на этого самого «Даге» — старшего брата, что оказался весьма привлекательным мужчиной. Нахмурив брови, тот спросил у меня:
— Сяо Ю, а меня ты помнишь?
— Даге.
Все тут же облегченно вздохнули. Моя «сестра» же ещё более возбуждённым голосом возмутилась:
— Опять ты надо мной подшучиваешь! Ты всё же узнаешь как меня, так и Даге!
— Не узнаю, — отрицательно помотала головой я, при этом отметив, что шея теперь уже была куда подвижнее, чем раньше. Похоже, всё дело было в том, что я просто-напросто слишком долго пролежала без движения, а вовсе не в том, что я парализована. Фух. Лишь почувствовав себя чуть лучше, я продолжила свой ответ. — Это ты недавно назвала его «Даге».
Лицо «старшего брата» тут же сильно помрачнело, после чего он обернулся к девушке в белом:
— Медсестра, что происходит?
Так она медсестра? Лишь теперь я смогла узнать её униформу, что действительно совпадала с моими воспоминаниями о ней. Вот только как возможно, чтобы здесь всё ещё существовали медсёстры…?
Медсестра нахмурилась и аккуратно спросила:
— Вы помните своё имя?
Не знаю почему, но я почувствовала, что будет лучше не называть им своего имени. Было очевидно, что все они приняли меня за кого-то другого. Наверняка это и стало причиной, почему они вдруг проявили столько заботы в отношении столь израненной особы вроде меня. Всё сводилось к неправильной идентификации личности. Вот только, если они сейчас узнают, что я вовсе не тот человек, за которого меня здесь принимают, смогу ли я и дальше наслаждаться столь же тёплым приёмом?