«Какая ирония! — горько усмехнулся Скайуокер и медленно поехал к дому. — От судьбы не уйдешь, но можно попробовать увернуться».
Энакин не знал, что нельзя разговаривать с жертвой, что так исполнить предначертанное будет ещё тяжелей, но и не поговорить с ней он не мог. Он должен был использовать свой последний шанс выяснить, кто стоит за всем этим.
В оперативном штабе его встретили зловещим, непривычным молчанием, а провожали такими взглядами, будто он уходил на смертный бой, из которого рисковал не вернуться.
— Сам знаешь ты, что делать должен. Будь осторожней ты, в любую минуту может свершиться прорыв. Затягивали мы, как могли, но иного выхода не нашли. Линии вероятности сходятся в одну — снять воронку можешь только ты, но как… Туман застилает взор мой, — со вздохом признался удрученный Йода, выглядевший сейчас куда более маленьким и стареньким, чем обычно.
— Я могу с ней поговорить?
— Можешь, но едва почувствуешь, что грядет прорыв, свершить предначертанное должен ты, иначе опоздать и всё потерять рискуешь. Куай-Гон будет на линии с тобой. Сообщать об изменениях. — Шеф посмотрел на ранее незамеченного Скайуокером Джинна. Тот кивнул ему, при этом лицо у него было серьезным. Видно было, что затея эта ему не по душе, но деваться некуда. Энакин и сам чувствовал, что мышеловка захлопнулась.
Доверху накачанный позаимствованной у Йоды силой, Скайуокер чувствовал себя преотвратно. Ведь он знал, для чего её дали ему.
Канцлера, не посвящая, впрочем, в подробности, уже тихонечко эвакуировали. Дом был пуст. Органа после небольшого внушения распустил всю прислугу по домам.
Чувствуя себя идиотом, Энакин позвонил раз, потом ещё, пока не раздались торопливо приближающиеся шаги. Резко усилилось чувство опасности.
— Добрый вечер, — сказал Скайуокер, хотя был уже не вечер и тем более не добрый. — Я из службы безопасности. — Он показал заранее заготовленное фальшивое удостоверение. — Коммандер Скайуокер.
— Скайуокер? — приподняла брови Органа. Вид у неё был не очень, но для носителя рекордно большой воронки за последние сто лет — вполне себе ничего. Неестественно бледная, но не зарёванная, усталая, но не сломленная, она держала себя так, словно была принцессой. Такой вот у него теперь призрак прошлого во плоти.
Глядя на неё, Энакин почувствовал невольное уважение. Она ему нравилась. Наверное, оттого, что была так похожа на Падме и нисколечко — на Органу. Однако почему она так удивилась, услышав его фамилию? Как будто уже слышала о нём. Вряд ли Падме ей рассказывала, хотя… всё может быть. Энакин решил этим не заморачиваться — сейчас не время.
— Проходите. — Слегка поколебавшись, Органа пустила его во внутрь. Даже никакого внушения не потребовалось.
— Энакин! — тут же раздался в динамике взволнованный голос доселе молчавшего Джинна. — Черт возьми, я не знаю, что ты там делаешь, но продолжай! Воронка просела! На три метра! Винду там час бился, а она только увеличивалась, а ты сразу же…
Так значит, он что-то сделал правильно? Но что? Он ведь просто представился своим настоящим именем, и только…
Торопливо проходя внутрь, Энакин лихорадочно пытался сообразить: «Что продолжать? Как себя дальше вести? И как, Сумрак вас всех возьми, её зовут? Почему ему не дали даже досье?»
— Я Лея, — словно прочтя его мысли, ответила она. — Пойдемте в гостиную.
В молчании Энакин последовал за ней, пока не оказался внутри маленькой, уютной и такой знакомой гостиной.
— Мама сама обставляла её. — Спокойный голос Леи заставил его вздрогнуть. Каким-то непостижимым образом этой девочке удавалось угадывать ход его мыслей. — Чай или кофе?
— Кофе, — поспешно кивнул Скайуокер, присаживаясь на высокое кресло и с трудом подавляя желание нервно поерзать на нём.
Давление рядом с носителем воронки было максимальным, почти осязаемым. Удивительно, как Лея сама ещё ухитрялась держаться и так спокойно разливать кофе по чашкам, словно у неё ничего не случилось.
Энакину невольно вспомнилась героиня книжки, избранные отрывки из которой недавно декламировала увлеченная чтением Асока. Маленькая принцесса, которую звали то ли Сара Крю, толи Кру… Не суть важно, но Лея сейчас напоминала именно её.
— Вы знали мою мать? — прямо спросила Органа, наполняя вторую чашку.
— Да, — честно сказал Энакин, неотрывно глядя, как льётся мимо чашки кофе. Она всё знала… И что теперь делать?
— Я сегодня такая неловкая… Ужасно неудачный день. Я сегодня прямо как магнит для неприятностей… только вот страдают от этого другие. Хорошо хоть, что отца срочно вызвали. — Лея печально улыбнулась. — Держите ваш кофе. Сахару не рискну положить, уж извините. Вы, кажется, были программистом? Переквалифицировались в силовики?
— Эм, да, — почти не соврал Скайуокер, принимая кофе, оказавшийся ужасно горячим. — Спасибо.
— Энакин, воронка уменьшилась ещё на полметра. Винду вот-вот проспорит мне свой фиолетовый фонарик! — Комментарий Куй-Гона заставил его слегка улыбнуться.
— Значит, вы тоже пришли спросить меня, не видела ли я чего-то подозрительного, не замечала ли чего-то странного?
— Эм-м, — замялся Скайуокер. Вообще-то, именно об этом он и хотел сейчас спросить, вот только пришёл сюда совсем за другим.
— Так вот, мой ответ не изменился, и вам вовсе не обязательно было приходить сюда ночью. Но я вас не гоню, — поспешно прибавила она, взглянув на сделавшееся непроницаемым лицо Энакина. — По правде говоря, мне сейчас так жутко, что я уже жалею, что позволила всех распустить. Побудьте со мной немного, пожалуйста. — Последнюю фразу Лея произнесла так, что Энакин невольно вспомнил, что перед ним одиннадцатилетняя девочка, которой сейчас очень страшно и больно. И которую он должен убить…
— Хорошо, — кивнул он, не зная, что сказать. В горле его засел огромный ком. Энакин чувствовал, что должен что-то спросить, но…
— Расследование ведь не продвинулось, верно?
— А почему вы так уверены?
— С чего вы взяли, что я уверена?
— Мне кажется, вы знаете, что убило вашу мать, но молчите. Почему?
Чашка в руке у Органы лопнула, как, впрочем, едва не лопнули и барабанные перепонки Скайуокера.
— Энакин, что ты творишь?! Воронка скакнула! Черт возьми, делай дело, пока не поздно!!!
— Да… — тихо сказала она, глядя на то, как медленно стекает кровь по её ладони, капая прямо на стол, где уже была лужица разлитого кофе и лежали осколки битого фамильного сервиза. — Это я её убила.
— Что? — переспросил Энакин, в ужасе глядя на то, как глаза Леи медленно наполняются слезами.
— Это я… Я виновата… Мы… мы поругались… Сильно… Была причина… Она уехала сразу после этого, не дождавшись шофёра, который был на перерыве, и даже не пристегнувшись. Она была не в себе… Совершенно не в себе… — Эти слова нелегко давались Лее, всё её тело дрожало от едва сдерживаемых рыданий.
— Это… это случайность. Просто так совпало, — сам не веря в свои слова, прошептал Энакин, придвигаясь поближе и аккуратно беря её окровавленную ладонь.