– Ты все еще ищешь причины. Разум – забавная штука. Логика не всегда работает так, как должна. Зачастую дело в чувствах. – Джоли протянула руку, ухватила проплывающий мимо зеленый фрактал, и он посинел и раздулся настолько, что поглотил их. – Тебе со мной спокойно, да?
– Да.
Софи никогда не встречала Джоли, но понимала, что она бы ей понравилась. Все знакомые любили ее. Даже тот, кто убил.
– Ты на нее похожа, – сказала Джоли, откидывая золотистые волосы. – И так легче. Я так давно потеряла себя, что не знаю, как собой быть.
– Но я ведь говорю с Прентисом, да? – спросила Софи, чтобы убедиться.
Улыбка Джоли пропала.
– Прентис везде и нигде. Он тебе не поможет. Хотя я слышала, что ты способна помочь ему.
– Способна, – ответила Софи. Ее сердце грохотало так, что его, наверное, было слышно во всей комнате. – Но пока что это небезопасно. Ему – точнее, видимо, тебе – нужно стать сильнее.
Фракталы вновь задвигались, так быстро меняя цвета, будто они стояли внутри диско-шара. Видение Джоли зарябило, стало расплывчатым и смазанным.
– Так странно. Иногда я мыслю разумно. Но иногда…
Свет разлетелся на куски.
Ледяные осколки впились в сознание Софи, скрежеща, как ногти по классной доске, и она рухнула вниз. Попыталась сжать ладонь Фитца, но тело не слушалось.
Сил не осталось.
Энергии тоже.
Чернота окружала ее, настолько густая, что казалась осязаемой – а затем она стала осязаемой, и из тьмы появился…
– Лебедь?
– Прости, – раздался голос Джоли откуда-то из-за спины, и Софи постаралась крепче ухватиться за тонкую шею взлетающей птицы.
Джоли обхватила ее за талию, и ее руки оказались теплыми и мягкими, несмотря на бушующую вокруг вьюгу: ураган расплывчатых осколков, которые будто пытались скинуть их вниз.
– Я пытаюсь держать себя в руках, – сказала Джоли. – Черный лебедь помогает сосредоточиться.
– Я не должна была с тобой говорить, – призналась Софи. – Они боятся, что тебе станет хуже.
– Нет ничего хуже того, что было.
– Мне очень жаль.
Слов было недостаточно, как и всегда, но больше у Софи ничего не было.
– Куда мы летим? – спросила она, пытаясь понять, направляются ли они вперед, назад или вбок.
– Куда-то. Никуда. Всюду. Здесь все одно. Всегда сейчас, но никогда потом. Всегда потом, но никогда сейчас.
– Какая-то бессмыслица.
– Добро пожаловать в мой мир. Я бы рада сказать, что ты привыкнешь, но…
Лебедь начал кружить и петлять, и Софи замутило. Интересно, может ли стошнить в чьих-нибудь мыслях?
– Ты же ищешь что-то, да? – спросила Джоли. – Так говорил голос из теней до того, как ты пришла.
– Это был Тэм. Мой друг.
– Тогда я рада, что не утащила его на дно.
– А ты можешь?
– Иногда. Не всегда по своей воле.
– Значит… было и по своей?
– А если было, ты испугаешься?
– Немного. Но я тебе верю.
– Значит, ты вернешься?
– Ну конечно, – пообещала Софи. – Но сейчас мне можно остаться лишь на несколько минут. Поможешь мне найти воспоминание, пока я тут?
– Могу попытаться, – произнесла Джоли, и лебедь поджал крылья и полетел вниз. – Но мои воспоминания не те, что были раньше.
Они погружались все глубже и глубже, пока не достигли тумана из сверкающих осколков, смешанных, разбросанных, врезающихся друг в друга. На некоторых было что-то изображено. Другие двигались, как отрывки фильма. А из других доносилась лишь какофония звуков.
– Все, что когда-то было, пропало, – грустно сказала Джоли. – Остались только осколки и фрагменты.
– Я ищу только кусочек, может, несколько.
Софи спроецировала изображение, посланное мистером Форклом, и оно вспыхнуло перед ними подобно голограмме.
– Не помню такого, – пробормотала Джоли.
– Мистер Форкл нашел его, когда был здесь.
Руки Джоли напряглись.
– Приходил кто-то еще?
– Ты не помнишь?
– Иногда я слышу голоса. Но я не могу отличить их от отголосков. Надеюсь, я ему не навредила.
– Он смог выбраться, но с трудом. Поэтому и прислал меня.
– Ты лунный жаворонок, – прошептала Джоли, сжимая Софи так крепко, что стало трудно дышать.
А может, боль в груди возникла из-за последовавшего вопроса.
– Давно я в таком состоянии?
– Наверное, не стоит тебе говорить.
– Но ты ведь взрослая, да? Старше, чем мой сын, когда…
– Не думай об этом, – сказала Софи. – Многое нужно будет объяснить, но придется подождать, пока ты не окрепнешь.
– Видимо, новости плохие.
– И да, и нет. У тебя есть миллион причин бороться. Но будет тяжело.
Осколки задрожали и сгустились.
– Кажется, я ускользаю, – предупредила Джоли.