- Из-за повседневных забот мы забываем перспективные задачи. Но вот сегодня я узнал две новости, одна из которых меня встревожила, а другая порадовала. Я узнал, что пару лет назад к нам на Землю, возможно, прилетели какие-то гости из Вселенной. И еще я узнал, что в Советском Союзе есть ученые, которые занимаются этой проблемой.
- Ты видишь в этом проблему?
- Трудно не увидеть. Для этого мы и создали пятнадцать лет назад комиссию Дзержинского, но потом позволили себе успокоиться.
Глава правительства задумчиво проговорил:
- Если на других планетах действительно есть живые существа и у них развилось мышление, то нет ничего невозможного в том, что они научились летать через междупланетные пространства. - Он снова помолчал, собираясь с мыслями. Но это означает, что они создали науку и технику более высокую, чем мы. Наверняка полеты в космос невозможны без атомной энергии.
- Более того, - добавил Сталин. - Ежели их общество развилось дальше нашего, значит, у них уже построен коммунизм. Именно поэтому стоит поближе познакомиться с иноземлянами. Мы можем получить от них знания, которые стремительно приблизят человечество к высшим ступеням прогресса.
- Но существование иноземлян пока не доказано, - напомнил дотошный Молотов. - Это лишь научная гипотеза вроде теории относительности, алхимии, генетики, квантовой механики или евгеники.
Разгладив усы ногтем большого пальца, Сталин сказал уверенно и безапелляционно:
- Они существуют. Примерно такие, как на этой фотографии. Только, конечно, живые...
Он снова достал пачку снимков, приложенных к делу профессора Недужко, и показал Молотову изображение останков, обнаруженных пять лет назад на острове Феникс. Молотов с нескрываемым любопытством разглядывал фотографию одноглазого черепа.
Глава 12 ОТ КРОНШТАДТА ДО ЛУБЯНКИ
"Максим Горький", родной брат "Кирова", слегка покачивался на мельчайшей зыби, пришвартованный к достроечной стенке завода. Крейсер был почти готов к зачислению в боевой список флота, и рабочие бригады с помощью экипажа в темпе большого аврала доводили последние мелочи.
Светящийся луч, бегавший по зеленому кругу экрана выхватил последнюю воздушную цель, и Каростин торжествующим голосом выкрикнул данные: азимут и удалённость самолета. Моряки, наблюдавшие за испытанием радара, торжественно закричали "Ура!" вперемежку с "Браво!".
- Отличная машина, - с неподдельным восхищением сказал командующий эскадрой, он же председатель приемочной комиссии. - Значит, нам теперь вражеская авиация не страшна?
- Вы слишком многого хотите от моей техники, - протирая пот со лба, Михаил встал из-за пульта. - Локатор только обнаруживает бомбардировщики противника, но сбивать их не умеет. На то у вас есть зенитки.
- Собьем, - заверил его командующий. - Вот по весне лед потрескается, выведем крейсер на ходовые испытания - снова позовем вас в гости. Покажете, как ваш прибор морские цели ищет?
- За горизонтом достанем, - похвастался Михаил. - Хватит у ваших пушек дальнобойности на семьдесят километров?
Моряки признали, что четыреста кабельтовых - это далековато даже для линкора. Легкие крейсера были вооружены стовосьмидесятимиллиметровыми пушками, стрелявшими на вдвое меньшую дальность.
Когда они спустились по трапу на причал, командующий пригласил столичных инженеров в штаб - отметить удачное завершение испытаний. Народ бурно возрадовался, и Каростину, хоть он и ссылался на неотложные дела, пришлось отправиться к богато оформленному банкетному столу и принять все положенные тосты. Гулянка грозила затянуться. "Придется отложить личную жизнь на завтра, - печально подумал Михаил. - Ничего, два дня остаются совершенно свободные, ни на секунду от Ларисы не отойду".
Однако в разгар веселья появился капитан из особого отдела флота, сообщивший, что принес срочную телефонограмму на имя товарища Каростина Михаила Никаноровича. Конструктор прочитал текст и потихоньку начал трезветь: директор СКВ приказывал ему сдать все дела заместителю и немедленно возвращаться в Москву для выполнения особо важного правительственного задания.
- Вот два билета на ночной поезд, - сказал особист, - Отправление через четыре часа. Так что успеете спокойно добраться в гостиницу, собрать вещички.
- А почему два билета? - удивился Михаил.
- Чтобы в купе у вас не было попутчиков, - объяснил предусмотрительный контрразведчик. - Вагон международный, все купе - двухместные.
Тут до Михаила наконец дошло, что происходит. Пошатываясь, он поднялся и сказал:
- Едем! - Потом добавил: - Борис Исаакович, принимайте руководство. Сами подпишете акт испытаний...
Уже в машине он заявил, что должен заехать к знакомым, с которыми не успел повидаться. Капитан кивнул и пошутил: дескать, в нашем деле нет ничего невозможного.
- Я вот подумал: может, вам в поезд охрану подсадить? - проговорил он озабоченно. - Мало ли что...
- Не беспокойтесь, я вооружен, - отмахнулся Каростин. - Мне по должности положено.
- Ну, как знаете, - флотский контрразведчик не скрывал неодобрения. Поехали.
В гостиничном номере он быстро покидал в чемодан немногочисленные пожитки, оставил дежурной ключ и, на ходу застегивая пальто, спустился к машине. Снег сыпал с неба крупными хлопьями, но шофер бесстрашно давил на газ. Они промчались по Литейному проспекту, свернули на Литовский, проехали вдоль набережной Обводного канала. Потом автомобиль запетлял по малым улочкам и наконец остановился в глубине 2-го Гангутского переулка возле дома дореволюционной постройки. Вскоре после Гражданской войны это четырехэтажное здание было передано Академии наук, и тогда же в квартиру номер двадцать три вселилась семья астронома Романа Недужко. Впрочем, прошлой зимой профессор, давний приятель Михаила Каростина, поневоле сменил прописку...
- Я пробуду в гостях часика полтора, - сказал конструктор. - Вряд ли вам стоит ждать на морозе. Поезжайте я сам доберусь до вокзала.
- Мне поручено обеспечить вашу безопасность, - капитан был непреклонен. Мы подождем.
Пожав плечами, Михаил вошел в подъезд и вверх по лестнице, раздумывая о превратности судьбы, у Романа Григорьевича была прекрасная семья, работа, всемирная известность и все остальное, что нужно человеку его возраста. А потом - арест по безумное обвинению, немыслимый приговор, и верная супруга написала в партком отказ от бывшего мужа предателя. Михаил знал, что Лариса продолжает любить отца, да и Аглая Семеновна не по доброй воле поди, ту бумагу, а потому, что заботилась о будущем единстве дочери. Но вот так сложилось, и остался пятидесятилетний профессор один на белом свете...