— С тех пор, как ты согласилась на поездку, моя реликвия.
— Ещё раз так меня назовёшь, и я сделаю из тебя мумию!
— Айщ, понял. Так что, будем спорить на деньги?
— Мальчики сразу же пошли в протест. Харли была не против, но уже достаточно съела до, чтоб съесть хоть малость ещё.
— Ладно, я не против сыграть, всё равно ты проиграешь.
— Это ещё почему? — запрыгнул на койку напротив Эммы Дэнни.
— Потому что в детстве я съедала килограмм черешни.
— Посмотрим.
Так как сумму начальной ставки огласили уже до того, как сесть за стол, единственным обозначением было лишь количество её повторений.
— Я ставлю двойную за эту миску.
— По рукам.
По началу поедание было неинтересным для «зрителей» и лёгким для спорящих, но, когда в мисках оставалось по 10 ягод, напряжение и игровой азарт захватил всех.
— Мы спорим на то, что один из нас всё съест, то есть, выиграет, но, с другой стороны, мы не ставим на то, что кто-то не сможет доесть, значит проиграть.
— И? — Эмма, держась за живот и тяжело вздыхая, чтоб сказать хоть что-то, проглотила ещё ягодку.
— А значит, в настоящих спорах можно выиграть в двух случаях, смотря на что ты поставил на победу игрока или на его поражение.
— Ты слишком много болтаешь, я тебя перегоняю уже!
Тут же Дэнни схватил две ягодки и съел их, уравнивая счёт.
— Так к чему это я. Просто подумай, если тебе предложат сумму в 4 раза больше твоей на кону ради твоего проигрыша, готова ли ты проиграть мне специально?
Скотт в недоумении прошептал друзьям через плечо:
— И как у них ещё сил хватает говорить? Они же сейчас лопнут.
— Не знаю… но я чую это добром не кончится. — ответил Джек.
— Нет! Никогда. — возразила Эмма Дэнни.
— Ребят, может ничья? — предложила Харли.
— Нет! — в один голос ответили спорящие, пристально смотря друг другу в глаза.
— Значит дело не в деньгах?
— Дело никогда не в деньгах, оно всегда только в чести. А ты?
— Ну, если бы эта сумма была бы в 10 раз больше, я бы проиграл тебе уже на середине миски.
— Это ужасно!
— Это дело выбора и приоритетов.
— Ах так? Значит моя сумма будет в два раза больше твоей!
— Это ещё почему?
— Потому что! — Эмма схватила свою последнюю черешенку из миски и ещё одну со стола, которая была заключительной и ознаменовывала победителя.
— Я выиграла! — она выдохнула и легла на койку с закрытыми глазами. Азарт был у неё в крови, или, верней сказать, в сердце, но очень часто подавлялся адекватным мозгом.
— И ты называешь это не хитростью?
— Нет, это честная победа, а то, что ты отвлёкся, только твоя беда. Мы играли не только на количество, но и на время!
— Признаю проигрыш, Эмма. — он вышел, покачиваясь.
«Зрители» поединка взглядов и ценностей начали убирать со стола фрукты и выносить одноразовые тарелки с мусором. Прошло 10 минут с победы Эммы, но она всё ещё лежала с закрытыми глазами, прижимая руку ко лбу.
— Как ты, дорогая? — поинтересовалась Харли, сидевшая рядом с подругой.
— Ребята… кажется, мне плохо.
— Не удивительно. Столько сожрать! — рявкнул Скотт. — И о чём ты только думала?!
— Я. О победе. А он..
Уже в мыслях Эмма закончила:
— А он… о деньгах. В шутку, конечно, но..
Рассерженный Джек вышел из купе и пропал куда-то на долгое время. Пока его не было Эмма успела заснуть на его месте, а Харли и Скотт на своих. Уж непонятно что именно сморило друзей дневная сонливость или же съеденные сладкие фрукты, но то, что добило их явно было связанно с причиной волнения за соревнующихся.
Внезапно Эмма проснулась и выбежала из купе, стараясь не разбудить друзей. В коридоре она наткнулась, а точнее врезалась в Джека.
— Прости.. — она схватилась за рот и убежала прочь.
— Нда… как и предполагалось.
Когда она вернулась те, кто спал, всё ещё спали, но сама она спать уже не захотела.
— Тошнит? — спросил Джек.
— И не только, мне кажется, я в жизни больше к черешне не притронусь.
— На, выпей, станет легче.
— Что это?
— Это твой сбежавший рассудок и немного антигистаминного.
— Спасибо. — трясущимися руками Эмма взяла таблетки и запила их.
От них клонит в сон сильно, поэтому прошу. — он встал с её, а точнее с его койки, ставшей на время её, уступая место для отдыха.
— А ты?
— А я разберусь.
Пол дня Эмма проспала на чужом месте и вся мокрая проснулась уже в 11 часу ночи.
— Ох-х и дался мне этот спор проклятый, меня наизнанку вывернуло от этих ягод дурацких. — в темноте она пыталась забраться к себе на место, но слабость и глухая боль в животе мешали ей это сделать. — Мне нужно переодеться, но моя одежда наверху и как я, чёрт возьми, должна это сделать, если я даже стоять, не трясясь как чихуахуа, не могу?!