— Сазэ́н! (Хватит!)
— Сет! Ю эфи сэ́лом! (Нет! Я только начал!) — его рык прошёлся эхом и вокруг стало очень тихо, воздух был невесом, кажется даже потемнело. — Мос! Релинквóй тэсипайф виль-ви Эсентум-Флёппи, мос форс тосейн хаивита аус Цилис, мос дизáц тос хаивита о’й áтрум цили, у фáтсэ босé он ректáз, хаги форс дáйтéн ЭФИ кинáрэс áсэ́! Исэ́й мос оксель бим, исэй сив? (Вы! Оставили пророчество на Земле, вы приказали убивать наш Род, вы врали всю мою жизнь о великих целях, а сами придерживались закона, который обязывает помогать ТОЛЬКО выгодным существам! И кто вы после этого, кто мы?) — он обратился к сидящим на трибунах, чем вызвал трепет в их душах.
— Ив мо тэзлéц аус виль-ви хайтáл хаивита. (Но ты обрек нас на смертное существование.)
— Ю долизи́с демо шáрвыбри́с си кайдóли мэ́сфони́ес-лоц (Я выполнял своё предназначение и поступил по совести.)
— Мо локу о’й фони́ес лоц, дэс шосдóли флёппи áрэ́ ауси? (О какой совести идёт речь, если ты предпочел человеческого ребёнка нам?)
— Хай сентéнзил óми ДэсЦилис эс дею саáтилáйт. Хай фáэс демо тх’эфиш. Хай и́гнем ойс фэй асáх’м, ив сáспен фат юи си оми саффл. Би н’эх асэ, ив хэ́кэн, и́на сив! (Она пожертвовала своим Родом ради моего спасения. Она бескорыстно стёрла все сведения подчистую. Она начала сгорать от силы магии внутри неё, но продолжала защищать меня и близких. Это хоть и низшее существо, но лучшее, чем мы!)
На аренах была тишина. Пантеон провозгласил о начале голосования. Драконы, засветившие свои хвосты, голосовали за спасение Сидиана, но были и непробиваемые консерваторы, задетые наглостью Белого, что даже не смотрели в его сторону, не то, чтоб соизволили бы его спасти.
— Цесшн шотэкью́рем саатилайт Сидиан фóэм Цилис. Дэс вин цесшн экзо триоцеатри. Сив самири́т. (Решением присутствующих здесь Сидиан оправдан перед Родом. Однако главное решение заключает Пантеон. Мы закончили.) — заявил судья Г.С.
В воздухе повисла тяжесть, серость обволокла арену суда, все затаили дыхание.
Сидиан поднял голову на небо и замер. Два солнца были в непосредственной близости друг от друга. Эта завораживающая картина навсегда останется у него в памяти, несмотря на заключение Пантеона. Две главы были против Сидиана, но старейший долго не мог принять решение. Он смотрел на смутьяна и колебался, пока не проследил за взглядом, обращённым к небу.
— Мэс фониес-наи цесшн триоцеатри Сидиан би́-и́се тосейн Хаивита. (По единогласному решению Верховного Суда Девиант приговорен к смертной казни.)
Сидиан, будто не расслышав ужасной фразы, всё ещё смотрел на два Солнца и слабо вилял хвостом. В его сторону направилась Гвардия Пантеона, которая должна была предать тело и душу изменника Планете, дабы та впитала в себя все его жизненные силы и накопленный опыт.
— Табэ́н! (Стойте!) — прорычал старейший глава.
Гвардия оглянулась назад, трибуны вздрогнули от неожиданного «голосового» заявления, что было невероятной редкостью. Глава хотел продолжить, но в это мгновение произошло затмение.
Вся Цилисфера обратилась во мрак. Защита их родной планеты рухнула. Они стали уязвимы. Сидиан медленно опустил глаза, которые неестественно ярко светились относительно темноты вокруг. Всё его тело покрылось мельчайшими искорками тока и стало переливаться плавными волнами. Никто не смел пошевелиться, издать звука или повторить приговор, никто не смел прервать священное избрание. Когда Младшее Солнце вышло вперёд, открывая Старшее, а защита Сферы вернулась, Гвардия снова двинулась к Сидиану.
— Дэс си́рва ирвит, вит шоэбéн Цилис. (Не трогайте его, он избранник планеты.) — провозгласил глава. А затем обратился лично к Белому, уже мысленно. — Шот эм юи. (Подойди ко мне).
Сидиан подлетел к Пантеону и поклонился. Его тату уже не была нулём, она стала необычной формой, похожей на символ бесконечности, которую посередине пробивает удар сердца, соединяющий концы вечной жизни.
— Мэс онлóм аус-дею тээсипайф: асéль сиéра, асель Эгидес, нэ фам дезоотал, аттис тали олтóс сáрин не-стáм. Сив кисáм измир би нэ сан рекзэ аттис арус, ив эвфелóм дэс люс, нэ бим рекзэ́ он тэсипайф биисе бени́м фáме шоэбен Цилис. (Как гласит наше пророчество: у минувшего эона, встанет бывший рядовой, что крупицей своеволия, разрушит всем привычный строй. Мы всегда передавали это как предупреждение, что любой нарушитель — потенциальная угроза, но никогда не думали, что этим нарушителем в пророчестве является следующий избранник Дома.)