Лотта снова засмеялась и, сузив глаза, пригнулась к рулю.
Только после ее слов я понял, что мне досаждало с самого первого момента пробуждения — навязчивое нытье аварийных сирен. А я его принимал за пьяный шум в ушах. Я резко повернул голову, так что хрустнули шейные позвонки, и чуть снова не потерял сознание. Восьмиполосное загородное шоссе с двухсторонним движением позади нас было сплошь забито полицейскими автомобилями, слепящими огнями их фар, а сверху украшено красными и синими фонариками «мигалок».
Боже, подумал я, они с ума сошли! Перекрывать встречное движение, вести погоню силами нескольких подразделений, и ради чего! Чтобы задержать всего лишь двух мирных угонщиков, которые, кстати, имеют статус дипломатической неприкосновенности?!
Я с тревогой снова воззрился на Лотту.
— Слушай, — спросил я, — а больше я ничего не творил? Что это они кинулись за нами всем миром?
— Да ты что, Дэн, не знаешь? На Виолетте угон автомобиля приравнивается к убийству! Они же земную технику только двадцать пять лет назад увидели. А как получили — пылинки с нее сдувают. У них любая машина или компьютер на вес золота ценятся! В нашем случае никакая неприкосновенность не поможет!
Ничего себе! Все вставало на свои места.
— И давно они нас преследуют?
— Минут десять, — легкомысленно ответила Лотта. — Кстати, они здорово задержались. Мы уже выезжали из мегаполиса, когда они только получили приказ о задержании, я по радио слышала. Они здорово отставали, а теперь смотри — догоняют!
— А что ты радуешься?! — вдруг заорал я, на секунду совершенно трезвея. — Догоняют! Как интересно! Они, наверное, уже перед Долиной Навигаторов кордон поставили! Мы к звездолету не пробьемся, даже если сумеем оторваться от тех, что сзади!
И здесь Лотта повернулась ко мне и даже отпустила руль. Повернулась и долгим изумленным взглядом посмотрела на меня. И было в ее глазах именно изумление, и ничто другое, только оно.
— Дэн, — спросила она меня, — а разве ты ничего не придумаешь?
Хмельная неотразимая дочь восточного шейха слепо верила в своего гениального господина. Лотта не сомневалась в моих качествах супермена.
Я растерянно отвел взгляд и вот тут опять опьянел, пуще прежнего. И это было хорошо, потому что полицейские машины сзади уже сидели у нас на хвосте, и их сирены и огни лезли в уши и глаза, и давили на психику, и надо было, на самом деле, что-то придумывать. А находились мы в такой ситуации, что без Дэнни-дурака мне было не справиться.
Я немного пошевелил мозгами, открыл бутылку бренди и ободряюще подмигнул Лотте. Она сразу же успокоилась и вернулась к рулю.
Я поднес горлышко бутылки к губам, и он, Дэнни, опять появился.
«Дэнни, — обстоятельно начал я разговор с двойником и отхлебнул из бутылки, — ты — дурак. Но это для тебя не новость, я знаю, я много раз об этом тебе говорил. Ты не должен был трогать бедного парня-шофера, не должен был угонять такси. Да и вообще… Ты доставляешь мне массу неприятностей!»
«Есть такое дело, Дэн, — ответил он мне столь же серьезным тоном. — Но я готов исправиться».
Я разразился гомерическим хохотом. Я оценил его юмор по достоинству.
«Мне не нужно обещание невозможного, Дэнни, — ответил ему я. — Сделай только то, что ты мне обещал сделать…»
Дэнни-дурак все понял.
«Наливай! — сказал он. — Желание можешь не называть, я его знаю».
И я еще раз отхлебнул из бутылки.
К этому времени кавалькада полицейских автомобилей настигла нас.
Несомненно, полиция Виолетты имела прекрасные машины, они превосходили таксомоторы по всем параметрам, у меня с Лоттой не было ни одного шанса оторваться от погони. Перый ряд из восьми орущих и мигающих машин уже мчался на одной линии с нашим задним бампером. Причем ближние к нам автомобили притерлись почти впотную сзади, а те, что шли левее, стали обходить нас, охватывая полумесяцем.
На это стоило посмотреть, это было красиво. Ночное звездное небо, идеально ровные полосы шоссе, сбоку от шоссе — черное поле и низкая кромка леса на горизонте, и бешеное разноцветье растягивающегося вокруг нас полумесяца из мчащихся автомобилей…
Вид только портили широкие пупырчатые ухмыляющиеся морды полицейских за ветровыми стеклами их машин.
Лотта посмотрела по сторонам, и легкомысленная невозмутимость вдруг оставила ее.