Развязка дуэли произошла неожиданно. Атакующий со стороны Отца Богов дракон неожиданно нелепо и неловко взмахнул крыльями, потерял равновесие, несколько раз кувыркнулся через голову, ломая невысокие деревца, тлеющие остатки хижин, прочные колья забора… Наконец он остановился, оставив на всём пути после себя густую тучу пыли и сажи. Драки долго не могли поверить в произошедшее. А когда они осторожно приблизились к поверженному Ужасу Неба, рядом с ним уже стоял светлокожий пленник Ар'рахха и зачем-то переворачивал дракона на живот. Когда ему это удалось, все увидели заострённый край жертвенного вертела, на три локтя торчавшего из спины властелина неба.
Ужас Неба не двигался, но был ещё жив. Его жёлтые глаза горели огнём, который медленно, но неотвратимо угасал. Жизнь с неохотой покидала большое, красивое и могучее тело, ещё несколько мгновений назад заставлявшее цепенеть от ужаса собравшихся вокруг него драков. Наконец, дракон шумно выдохнул. Перестав трепетать, он навечно замер у ног своего победителя — странного бесхвостого осьминога с хрупким телом и бесстрашным сердцем…
«Только бы они на меня сейчас не накинулись», — с тревогой подумал Александр об окружающих его аборигенах. Ситуацию разрядил зелёный гигант — тот самый, который всю ночь беззаботно продрых рядом с его клеткой под деревом. Он подошёл к Александру и, ткнув себя в грудь трёхпалой лапой, прорычал:
— Ар'рахх!!!
Сашка немного подумал, тоже ткнул себя пятернёй в грудь и представился:
— Саша!..
Великан заметно дёрнулся, но справился с секундной неуверенностью, шагнул вперёд и осторожно коснулся пальцев вытянутой Сашкиной руки.
— Саш'ша! Саш'ша! — зашелестели окружающие.
— Пожрать бы чего! — обратился Александр к своему первому на этой планете знакомому, незамысловатыми жестами сопроводив свою просьбу. Как ни странно, но этот «Ар'рахх» его понял, быстро принёс откуда-то какие-то овощи, фрукты, лепёшки и немного… сырого мяса. Всё это аборигены разложили на траве перед Сашкой, а сами с видимым любопытством строились неподалёку, видимо, желая понаблюдать, что и как будет кушать неизвестное существо.
А Александру было не до церемоний. Он аккуратно отломил кусочек лепёшки, понюхал его и, найдя запах вполне сносным, положил в рот. Лепёшка была пресноватой и несолёной, но вполне съедобной. Запивая водой из фляжки Ар'рахха нехитрую снедь, Сашка с подозрением посматривал на овощи и фрукты. Во рту стояла горечь от желчи, извергнутой желудком накануне. Возобновлять такую пытку у него не было никакого желания. «От этой гадости можно ещё и продристаться!» — этот «железный» аргумент окончательно поборол желание Александра отведать экзотических фруктов. Наевшись, он подцепил ножом ломоть мяса и ловко бросил его в сторону странного пресмыкающегося, сильно смахивающего на торпеду с кривыми мускулистыми ногами, мордой крокодила и хвостом, толстым и мощным, давно и издалека деликатно принюхивающегося к брошенному на траву мясу. Кривоногая «торпеда» ловко поймала на лету сочный кусок и, грозно рыкнув на подбежавшего конкурента, не спеша удалилась в сторону забора. «Не иначе, как местная собачонка», — решил Сашка. Он поднялся с травы и заглянул под дерево, чтобы узнать, как чувствует себя спасённый им маленький зелёный аборигенчик. Под деревом, куда он спрятал от зорких драконьих глаз малыша, никого не было, и Александру пришлось вновь обращаться за помощью к Ар'рахху.
…Они прошли между остатками сожжённых хижин и в одной из уцелевших нашли пострадавшего. Вокруг него суетливо хлопотали несколько драков. Они что-то насильно влили малышу в рот. Тот довольно быстро закрыл глаза и перестал двигаться. Сашка оторопел. «Не иначе, отравили, твари. Чтобы не страдал», — подумал он. Но один из присутствующих принёс несколько гладких оструганных палочек и стал осторожно прибинтовывать их к правой конечности. Закончив работу, он аккуратно перенёс малыша на невысокий плоский топчан из жёрдочек, накрытый несколькими шкурами. Сказав что-то невысокому тонкому дракончику, он степенно вышел из хижины. За ним вышли и все остальные…
Сашка немного помялся, затем осторожно приблизился к спящему малышу, присел рядом с ним на корточки. Пострадал он не так сильно, как показалось вначале. Левая нога, хвост и передние лапы были сильно поцарапаны, но не было похоже, что они поломаны. Александр повеселел. Он вышел из хижины и, подобрав что-то на земле, быстро направился туда, где лежал мёртвый дракон.
Ар'рахх в лёгком недоумении последовал за ним. И следующий поступок Саш'ши его просто потряс. Осьминог с большим трудом, но перевернул на спину мёртвого дракона, надрезал острым кусочком морской раковины кожу вокруг ног дракона, прочертил длинную тонкую линию вокруг брюха чудовища и, не спеша, стал… снимать с него кожу. Получалось у него это ловко и споро, словно Саш'ша всю жизнь только и делал, что убивал и свежевал убитых им драконов. Деяние это поразило драков не меньше, чем скоропостижная смерть Ужаса Неба на жертвенном вертеле от рук того, для кого этот вертел предназначался…
Закончив свою работу, Саш'ша расстелил здоровенный кусок снятой драконьей кожи. Он умело стал выскабливать её изнутри, очищая от остатков жира и мяса. Процедура эта заняла остаток дня полностью и, когда осьминог повесил шкуру сушиться на приспособленную для этой цели тонкую жердину, Отец Богов уже наполовину ушёл под землю и пора было закрывать отремонтированные к тому времени ворота в изгороди.
Ночь прошла без приключений. Только рано-рано утром Саш'ша выбрался из чем-то так полюбившейся ему клетки, в которой спал. Он сел поодаль от дерева, обхватил тощие белые колени своими тонкими слабыми руками и замер, вглядываясь в чернь пустоты над головой, скупо разбавленную искорками звёзд. Над горизонтом всходила крупная блестящая жемчужина Бога Ран — Бога-воина, Бога-следопыта, Бога — вечного путешественника, спешащего на очередную встречу со своей любимой сестрой, Богиней Сау, Богиней плодородия, покровительницей домашнего очага, всех женщин и вообще всего, что связано с домом.
До начала главного праздника года оставалось всего месяц — три дюжины дней.
…На довольствие Сашку ставить никто и не собирался. Да и не было здесь никакого довольствия. Маленькое племя, борющееся с тучей летающих, ползающих и бегающих тварей едва-едва перешагнуло грань выживания и с трудом могло прокормить только себя. Существовал и другой аспект выживания за чужой счёт. Жить за чужой счёт — значит, быть зависимым от того, за чей счёт живёшь. Тот, кто даёт тебе кров и пищу, часто начинает требовать беспрекословного себе подчинения. Мог ли Александр допустить подобное к себе отношение? «Да ни в жизнь!» — буркнул он себе под нос и с рассветом отправился посмотреть, что стало со шкурой дракона, повешенной им вчера для просушки. Шкура была на месте. Право личной собственности здесь, судя по всему, блюли свято.
— Ну что ж, начнём, пожалуй! — громко приободрил себя Александр. Он подобрал кусочек угля со вчерашнего пожарища, расстелил шкуру на траве и как мог, стал наносить контуры выкройки. Закончив, жестами выпросил у любопытного Ар'рахха шило и нож. Разрезав шкуру по чёрным неровным линиям, Сашка уселся поудобнее под дерево и под любопытными взглядами малышей (все взрослые занимались восстановлением сгоревших хижин) не очень умело стал стачивать края выкроек. К середине дня, длинного как песня про попа и его собаку, он закончил свою работу. Жилет, вырезанный из цельного куска, получился вполне приличным, а вот с брюками вышла промашка. Получились они какими-то некультяпистыми и неудобными. Недовольно хмыкнув после примерки, несостоявшийся Армани в сердцах буркнул: — Брюки превращаются… Брюки превращаются… Превращаются брюки… в элегантные шорты! — и оттяпал ножом снизу обе штанины почти наполовину.
Лучше всего получилась обувь. Опытной рукой (самбовки из-за финансовых трудностей в семье он шил себе сам) Александр изготовил пару невысоких лёгких сапог, формой и мягкостью напоминающие те самые самбовки — обувь для занятий борьбой.