Мы осмотрели тот круг вселенной, который достался на нашу долю. До самого горизонта желтыми холмами простиралась раскаленная пустыня.
Оазиса нет. Он остался в недостижимом прошлом. И не было никаких надежд, что могущественные потомки захотят еще раз побаловать райскими уголками. Они бросили нас на произвол судьбы.
— Что делать? Где искать ракету? Чувство безнадежности охватило членов экипажа. Капитан ободрял с добродушным юмором:
— Не вешать носы, братцы. Накачали животы первобытной водой — и будьте довольны. С таким запасом воды не пропадем. Разобьем пустыню на квадраты и будем искать ракету.
Посовещались и пошли сначала на восток. Старались не смотреть вниз, на ослепляющий песок. Оттуда, как от раскаленной плиты, струился горячий воздух. Сверху немилосердно жгучим потоком лились солнечные лучи. Ни ветерка, ни малейшего движения. И тишина.
Первый день шагали сравнительно бодро. Ревелино поднимался на остроконечные холмы и осматривал горизонт. Мы останавливались, с волнением ожидая его крика: «Я вижу ракету!»— или: «Оазис!» Но Малыш, опустив голову, каждый раз молча спускался вниз.
Ночь переспали, приютившись у одинокой скалы. После полуночи из космического пространства опустился пронизывающий холод. В черном омуте неба тонкими искристыми льдинками колыхались бесчисленные звезды.
Со второй половины следующего дня начались кошмарные часы. Пустыня и беспощадное солнце высосали из нас последние капли влаги. В переливах горячего воздуха кружился рой огненных мотыльков. Временами казалось, что мы тонем в расплавленном металле.
С трудом переставляя ноги, я поддерживал обессилевшего планетолога.
— Человек в пустыне! — неожиданно раздался крик Малыша. — Человек!..
— Наконец-то! — встрепенулся Иван. — Это тот самый чугунный идол… Сейчас найдем ракету.
Поспешно, насколько еще хватало сил, поднялись на гребень пухлого бугра и встали рядом с Ревелино.
Дальше нам пришлось пережить одно из самых сильных потрясений. Почему этот случай не всплыл в заблокированной памяти первым? Хотя бы в кочующем аквагороде, когда доктор Руш расшифровывал заблокированные энграммы? Вероятно, потому, что эпизод был слишком уж впечатляющим…
Вдали, в той стороне, куда показал Малыш, мы заметили одинокую фигурку. Иван ошибся: это была не статуя, а человек. Живой человек!
Он стоял на гребне серповидного бархана и правой рукой подзывал к себе. Потом повернулся спиной и стал ждать.
— Призрак? Мираж? — прошептал Иван.
— Не призрак и не мираж, — ответил капитан. — Следы…
В самом деле: пологий склон бархана испещрен черными точками — следами незнакомца.
А призраки следов не оставляют.
— Тогда контакты, — оживился Бурсов. — Подойдем?
Чем ближе подходили, тем сильней росла безотчетная тревога. Незнакомец стоял все так же спиной к нам. Его невысокая, но стройная фигура кого-то напоминала. Одет он был в такой же комбинезон, как и у нас. Незнакомец то и дело рукавом отирал с лица пот: ему, как и нам, тяжко приходилось в адском пекле.
Когда расстояние сократилось до пяти метров, человек медленно обернулся. Мы остановились, как вкопанные. Несмотря на жару, по спинам пробежал мороз: на нас запавшими, мертвенными глазами смотрел… Федор Стриганов! Наш капитан! А какой взгляд… Это был тоскливый и жалостливый взгляд из какой-то немыслимой дали. Из той дали, откуда нет возврата.
Вселенская тишина. Не шелохнется ни одна песчинка. В непоколебимом молчании пустыни громом прозвучал знакомый четкий голос.
— Это я, братцы. Не пугайтесь, — сказал двойник капитана. — Вот какой я стал. Не пугайтесь.
Желая подбодрить нас, человек искривил тонкие губы. Улыбка получилась такая печальная и жуткая, что Малыш вздрогнул и вцепился в мою руку.
— Не бойтесь, — тихо, поникшим голосом продолжал незнакомец. — Идите за мной.
Хотел еще что-то добавить. Но раздумал, уныло махнул рукой и начал спускаться вниз, печатая глубокие следы. Рисунок их был точно такой же, какой оставлял на песке наш капитан.
Когда оцепенение прошло, мы взглянули на капитана: вот же наш вожак! Стоит живой среди нас! И тут на лице Федора я впервые обнаружил подобие страха. Может быть, даже минутного ужаса перед чем-то неотвратимым, перед неизбежностью судьбы. Капитан побледнел, но быстро овладел собой и твердо сказал:
— Идемте!
Он был прав: нам ничего больше не оставалось, как только следовать за таинственным проводником. Кругом раскаленный океан песков. Сверху давил такой же пустынный белесый купол неба, откуда насмешливо взирал на нас один лишь огненный глаз солнца.