Это испугало меня. Охваченный минутной паникой, я заметался, как птица, попавшая в клетку.
Зачем-то спустился под землю, где с большой скоростью проносились бесчисленные поезда.
Потом взлетел на самый верх огромного здания. Оно соединялось стометровой движущейся дугой-эстакадой с верхними этажами такого же дома-гиганта. С высоты этой футуристической параболы попытался рассмотреть окраину города. Но сверкающему урбаническому морю не было границ.
Снова спустился вниз, на самый глубокий уровень подземных дорог. В лабиринте безлюдных боковых коридоров нашел укромный темный угол. Свалился в изнеможении и заснул.
Когда проснулся и поднялся на улицу, мне показалось, что проспал целые сутки и что сейчас течь. Город все так же ослеплял, рассыпаясь разноцветными искрами. Только народу было больше.
Я взобрался на знакомую верхнюю дугу и в чистом небе увидел полуденное солнце. Люди прятались от него в электронных кабинах.
На трех просторных площадях, расположенных поблизости, заметил памятники. По-видимому, одному и тому же человеку. Каменные или металлические изваяния стояли в одинаково горделивой позе.
Я подошел к постаменту и прочитал надпись: «Болезней тысячи, а здоровье одно». Сначала подумал, что это памятник выдающемуся ученому-медику. Но странное поведение аборигенов заставило засомневаться.
Люди, проходя мимо истукана, останавливались, вытягивались в струнку, вскидывали правую руку вверх и старательно кричали:
— Ха-хай! Ха-хай!
Я не только не последовал их примеру, но и небрежно держал руки в карманах. Не подозревал, что совершаю ошибку, что электронный город буквально вцепился в меня десятками искусно запрятанных глаз-объективов. Он наблюдал за мной потом весь день, куда бы я ни отправился. Все новые и новые глаза города следили за мной и передавали информацию о моем необычном поведении в БАЦ — бдительный автоматический центр. Об этом я узнал много позже. Тогда я просто стоял перед памятником, глубоко задумавшись. Ничего не поняв, повернулся и зашагал к светящемуся переплетению лент. А за спиной то и дело слышались возгласы: «Ха-хай!».
Долго скитался по городу. Сидя в удобных креслах, бесцельно перемещался с яруса на ярус и думал о том, как свыкнуться с новой эпохой, как найти в ней свое место.
Первые впечатления — безотрадные. Человек, конечно, животное общественное и живет в тесной среде себе подобных. Но такая многоэтажная толпа не могла бы и присниться.
Толпа отличалась удивительной разобщенностью. Толпа одиночек… Впрочем, люди не казались усталыми или озабоченными. Напротив, их лица, бледные из-за отсутствия загара, выглядели сытыми и бездумно счастливыми. Между собой они говорили о пустяках — о новых силиконовых перчатках, только что просмотренном в кабине фильме — очередном секс-детективе. Лишенная всякой образности, речь аборигенов была унылой и плоской.
Да Земля ли это? Может быть, совсем другая планета, лишь похожая на Землю? Может быть, таинственные потомки, выкинув из своей не менее таинственной Вечной гармонии, переместили меня не только во времени, но и в пространстве?
У меня был надежный способ проверки — звездное небо.
Ночью я забрался на самую высокую в этой части города параболу. К моему неожиданному счастью, с параболической эстакадой что-то случилось. Она остановилась, огни погасли. Люди, лавируя в темноте между оголившимися креслами, расходились по соседним передвижным дугам.
На середине заглохшей эстакады я с облегчением вздохнул. Удобно расположился в мягком кресле. Здесь, кстати, можно прекрасно выспаться. Положил голову на спинку кресла и с волнением взглянул вверх, ожидая увидеть иной, чем на Земле, огненный рисунок неба. Однако первое, что бросилось в глаза, — красавец Лебедь. Широко раскинув могучие звездные крылья, он миллионы веков летел вдоль Млечного пути. Рядом знакомое с детства созвездие Лиры во главе с царицей северного неба — Вегой. А вот, кажется, Геркулес, взмахнувший палицей. Правда, Геркулес казался не таким, каким он должен выглядеть с Земли. Да и другие созвездия изменили свои очертания. В чем дело? Прошло, видимо, не так уж много лет. Тысяча, ну, две тысячи… Этого времени недостаточно, чтобы звезды ощутимо переместились.