Несомненно, он радовался перспективе превращения Кирста и Изеля в одно государство. Но делал он это в частном порядке, вовсе не желая трудностей, которые вполне способен был причинить ему Саумер Изельский до тех пор, пока на престол не взойдет их общий внук. При сильной поддержке Рохана удалось женить единственного сына Саумера на старшей дочери Волога. Позднее и наследник Волога женился на любимой дочери Саумера. От этого последнего союза родился сын, который и стал наследником обоих престолов, когда единственный сын Саумера умер бездетным.
До двенадцати лет этот мальчик рос то у одного, то у другого деда, пока Волог не предложил Саумеру отправить его на воспитание в Стронгхолд. Формально для этого согласия Саумера и не требовалось, но Волог был достаточно умен, чтобы понять, что такой тонкий вопрос, как обучение их общего наследника, требует взаимного согласия. Волог тайно радовался своему триумфу, а на людях клялся Саумеру в вечной дружбе. Каждому из них было удобно забыть о том, что их предки несколько столетий только тем и занимались, что отбивали друг у друга пограничные земли и угоняли стада.
У Волога была еще одна дочь, младшая и любимая. Аласен была обворожительной девушкой двадцати двух зим с отсвечивавшими золотом каштановыми волосами и глазами цвета морской волны у кирстского побережья. Тонкие приподнятые брови и нежный, серьезный ротик дополняли ее красоту; речи ее были такими же умными, как и ее лицо. Она была гордостью и радостью Волога.
Но когда Волог с ворчливой нежностью представлял дочь Сьонед в первое утро Риаллы, на Аласен не было лица. Щеки ее были мертвенно-бледными, глаза обведены темными кругами, а губы искажены страдальческой гримасой. Сьонед понимала, что все это вызвано отнюдь не трепетом перед верховной принцессой. Невозможно было не узнать признаки продолжительной морской болезни.
- Похоже, путешествие из Кирста не доставило тебе особой радости, лукаво заметила она. - Волог, кажется, кровь нашей бабушки в твоем роду еще не перевелась!
- У меня нет дара фарадима, ваше высочество, - быстро сказала Аласен, и от этой прямоты у Сьонед взлетели вверх брови. - От морской болезни страдают не только "Гонцы Солнца".
Волог пожал плечами.
- Разберемся позже, Сьонед. Думаю, тебе в любом случае будет приятно с ней познакомиться.
Сьонед правильно поняла намек: она должна разобраться, в самом ли деле у Аласен есть дар. На губах у нее вертелся вопрос, почему в таком случае Волог давно не отправил девочку к Андраде, но полный любви взгляд, которым он смотрел на дочь, объяснил все без слов. Аласен не нуждалась в этом, а отец не мог заставить себя отправить девушку на испытание против ее воли. Следовательно, оставалось обратиться только к Сьонед.
- Конечно, я рада с ней познакомиться, - улыбаясь, сказала она. - Если ты уже сносно себя чувствуешь и у тебя нет никаких других дел, не составишь ли мне компанию? Сегодня я собиралась на ярмарку. Муж запрещает мне покупать подарки сыну, чтобы не разбаловать его, но я и не собираюсь его слушаться.
Волог гулко расхохотался.
- Права матери важнее приказаний мужа, и это правильно! Богине ведомо, что мы с женой бессовестно баловали Аласен!
- Отец Рохана однажды сказал ему, что отцы должны позволять дочерям все; приучать женщин к дисциплине - это долг мужей. - Сьонед тихонько рассмеялась, но от ее внимания не ускользнуло, что при упоминании о мужьях губы Аласен сжались. - Не могу сказать, что принц Зехава сам следовал своему совету, потому что он баловал и дочь, и жену до самой своей смерти. Может быть, поэтому Рохан и не поверил ему! - Она обернулась к девушке. Ну как, Аласен, пойдешь со мной на ярмарку?
Поняв, что над ней подшучивают, девушка успокоилась и подарила Сьонед прелестную улыбку.
- Я с радостью присоединюсь к вам, ваше высочество. Сьонед взяла Аласен за руку.
- Если тебе еще трудно называть меня по имени, то говори просто "кузина". Слава Богине, в данном случае это святая правда, не в пример большинству других, к которым я вынуждена так обращаться по этикету. - Она сморщила нос, и Аласен снова улыбнулась.
- Я понимаю, что вы имеете в виду. Каждый раз, когда мне приходится называть так принца Кабара, я напоминаю себе: какое счастье, что это неправда. - Наш дорогой гиладский кузен чересчур высокого о себе мнения, да?
- Он напыщен, нагл и совершенно невыносим, - сердито выпалила Аласен и вдруг вспыхнула. - Отец прав: меня так разбаловали, что я забываю говорить о других принцах с должным уважением.
- Говорить можно одно, а чувствовать совсем другое. Мы родня, Аласен, так что при мне можешь говорить все, что захочешь. - Сьонед подмигнула ей. - Богиня свидетельница, я всю жизнь так и поступаю!
Обе женщины были одеты по-будничному, и когда они присоединились к толпе, спешившей через мост, никто не отличил их от горожанок, торопившихся на ярмарку. О чинах и привилегиях в этот день никто не вспоминал; слава Богине, хоть раз в году можно было отдохнуть от соблюдения строгого этикета. Продавцы не жалели титулов, обращаясь ко всем одинаково - от служанок до блистательных принцесс, причем титул был тем громче, чем красивее была женщина. Однако все мужчины - что лорд, что конюх - на ярмарке именовались одинаково: "ваше превосходительство". Неписаный обычай диктовал всем приходить в простой одежде и не козырять чинами.
Однако рыже-золотистые волосы Сьонед были слишком хорошо известны, хотя огромный изумруд, с которым она не расставалась, был скрыт тонкой кожаной перчаткой. На почтительные поклоны она отвечала улыбками и кивками, что приводило только к новым почестям. Она вежливо отказалась пройти в голову толпы, ожидавшей, когда ее пустят на мост; тем не менее ей тут же освободили проход. Когда принцессы оказались на другом берегу реки, купцы бросали ради них других покупателей. Если этого не делали, она безропотно отходила в сторону, однако вскоре всю ярмарку облетела весть, что здесь сама верховная принцесса, которая не желает, чтобы ее узнали. Мало-помалу шумиха улеглась, и Сьонед смогла всерьез приступить к покупкам.
- Вас всегда так встречают?
- Да, на первых порах. Давно прошли те времена, когда мне удавалось оставаться неузнанной. Ты ведь впервые на Риалле, верно?
- Да, и мне здесь очень нравится! Конечно, я ездила в Порт Адни на тамошний рынок, но он не идет с этим ни в какое сравнение! - Она обвела рукой веселую суматоху вокруг палаток купцов, толпы покупателей, оруженосцев и пажей, бегущих с поручениями, подмастерьев, подтаскивающих новые товары взамен раскупленных... Ярмарка пестрела цветными навесами, всюду стоял шум и царило праздничное настроение, а в дальнем конце огромного поля находились загоны, благоухавшие крепким запахом овец, коз, коров и лосят. Их блеяние и мычание было почти таким же громким, как многоголосый говор заключавших сделки. Обе принцессы отправились посмотреть на животных.
- Посмотри-ка на этого теленка с белой звездочкой, - сказала Сьонед. Когда он вырастет, то превратится в чудовищного быка и станет отцом многочисленного потомства, похожего на него как две капли воды.
- Откуда вы знаете такие вещи?
- Я выросла в поместье, а не во дворце, - улыбнулась Сьонед. - Этот малыш - потомок той породы, за которой я ухаживала, когда была девочкой. Эта кровь так же узнаваема, как кровь знаменитых жеребцов лорда Чейналя. Словно поняв, что речь идет о нем, теленок шустро подбежал к ограде и понюхал протянутую руку Сьонед. - Ты принесешь Давви хороший барыш, маленький.