Он был управляющим лорда Фарида, который получил Скайбоул от отца вашего отца, принца Зехавы.
Поль произвел в уме несколько быстрых подсчетов. Фарид был убит за год до его рождения; Зехава умер за шесть лет до этого; плюс несколько лет работы во время правления деда, судя по приблизительному возрасту Расоуна… Получалось, что пещеры действовали по меньшей мере лет тридцать. Как же удавалось все это время тайно вывозить отсюда такое количество золота?
— Расоун, какую пещеру ты советуешь нам обследовать? — спросил Рохан.
— Должно быть, среднюю в дальнем конце, милорд. Мы собирались приступить к ее освоению только следующей весной, так что, там будет на что посмотреть. Но вам понадобится факел.
— Нет, спасибо. В распоряжении моего сына есть другой Огонь.
У Поля приоткрылся рот. Расоун посмотрел на него с опаской, а потом пробормотал:
— Ах, да… Конечно, милорд.
Когда они свернули на другую тропу и начали подниматься к указанной пещере, Поль спросил:
— Отец, ты действительно хочешь, чтобы я вызвал для тебя Огонь?
— Твоя мать говорит, что это тебе вполне по силам. А что? Страшновато с непривычки?
— Ну… да. Немножко.
— Нам ведь не нужен пожар, правда? — улыбаясь, сказал ему Рохан. — Просто немного света. Но подожди, пока я не скажу тебе, и будь осторожен. — Он понизил голос и тоном заговорщика шепнул: — Не вздумай рассказать обо всем леди Андраде!
Поль многозначительно кивнул, и Рохан усмехнулся.
Тропа была крутая и не приспособленная для прохода вьючных лошадей и рабочих. Остановившись на полпути, чтобы перевести дух, Поль бросил взгляд на опустевшее ущелье. Оно было не таким длинным и широким, как лежавший на юге Ривенрок, а пещер здесь было вчетверо меньше, но все же зрелище было внушительное. Склоны отливали розовым светом, что бывало в Пустыне только поздней весной или осенью; глубокие пурпурные тени покрывали дальний конец ущелья, сужавшийся и поворачивавший к северу.
— Отец, разве здесь на ночь не оставляют стражу? И почему работы ведутся не во всех пещерах, а только в нескольких? Кроме того, все, кого я здесь видел, не такие большие и сильные, чтобы вырубать золото из скал.
— Поль, ты все узнаешь чуть попозже, — недовольно сказал отец.
— Но когда?
— Потерпи немного.
Наконец они добрались до узкого карниза; последние метры пришлось ползти на четвереньках. Рохан задержался на мгновение, чтобы отряхнуть руки и одежду, а потом спросил:
— Мааркен никогда не рассказывал тебе, как его с братом однажды чуть не зажарил себе на обед юный дракончик? Поль кивнул.
— Они с Яни полезли в пещеру без разрешения.
— Так оно и было. И испытали самый большой страх в жизни, когда им навстречу выполз дракон. Это случилось во время Избиения, которое стало последним, — тихо продолжил он. — Ужасный обычай. Не охота, а настоящая бойня.
— Почему же дедушка не запретил его?
— Потому что думал, что драконов всегда будет много. А теперь постарайся не задавать вопросов, пока я не расскажу тебе всю историю.
Поль кивнул и затаил дыхание, глядя в темное отверстие.
— Мааркена и Яни взяли с собой, чтобы показать им, что такое Избиение. Это был тот самый день, когда мы с твоей матерью впервые вошли в пещеру дракона. Тем летом Сьонед жила в Стронгхолде. Это было незадолго до нашей свадьбы. Тогда мы с ней и узнали тайну, которая была известна моему отцу долгие годы, но он никогда не рассказывал об этом.
Они вошли в пещеру. Непроницаемые тени окутывали помещение, которое было по крайней мере втрое выше и шире, чем комната Поля в Стронгхолде. Потолок и стены образовывали неправильную арку над песчаным полом. Дальше все скрывала тьма; пещера могла оканчиваться на расстоянии протянутой руки, но с таким же успехом могла уходить вглубь горы на целую меру. Рохан жестом велел Полю идти вперед, и их тут же окутала тень.
— А сейчас будь добр, вызови небольшой Огонь.
Он так и сделал, и вскоре над песком, в нескольких шагах от них, вспыхнул язычок пламени толщиной с палец. Когда пламя окрепло, пещера заблестела. Поль покрепче уперся ногами в песок, потому что от неожиданности у него все поплыло перед глазами. Однако в этом был виноват свет, озаривший своды мерцающими золотистыми отблесками.
Рохан подошел к ближайшей стене, наклонился и поднял с земли пригоршню чего-то напоминавшего осколки глиняной посуды. Но эти осколки сверкали.
— Это обломок скорлупы яйца, из которого вылупился дракон, — объяснил он. — Именно отсюда мы и добываем золото.
Когда до Поля дошло, Огонь замигал, но мальчик быстро восстановил контроль над ним.
— Вылупившись из яйца, дракончики выдыхают пламя, чтобы высушить крылья. Когда огонь попадает на скорлупу, она превращается в золото. Через годы она рассыпается в песок. Здесь осталось не так уж много скорлупы, но в Ривенроке я мог бы показать тебе большие куски, оставленные драконами возрастом ненамного старше тебя. — Он передал осколок Полю. Теперь ты понимаешь, что в пещерах не добывают руду. Для того чтобы просеять песок и положить остаток в седельную сумку, не нужны ни кирки, ни физическая сила. Но замечание меткое. Придется приказать Расоуну набрать мужчин посильнее, чтобы никто ничего не заподозрил. Золото выплавляют в нижних пещерах, и сделано все возможное, чтобы даже «Гонец Солнца» не смог заглянуть туда.
— Отец…
— Догадываюсь. Ты хочешь спросить, что с ним делают дальше?
Поль кивнул, крутя в руках блестящий кусочек.
— Большая часть золота превращается в слитки — такие же, как слитки стекла, которыми мы торгуем с Фироном и всеми остальными. Они поступают в сокровищницу: нет, не в Стронгхолд, а в тайник неподалеку отсюда.
— А остальное?
— Кое-что отсылается лорду Эльтанину в Тиглат. Тамошние мастера делают из золота разные вещи — посуду, украшения — и продают их обычным путем. Но эта уловка мало что дает. Избыток золота не только заставил бы людей задуматься, откуда оно берется, но и сбил бы цену на товар. Поэтому часть золота на кораблях Ллейна отвозится в Кирст, где у Волога есть копи. Настоящие. — Он улыбнулся и пожал плечами. — Хотя дело едва не сорвалось. Там есть несколько человек, которые… Скажем так: на то, чтобы придумать способ заставить всех поверить, что золото идет прямо оттуда, ушло несколько лет.
— Но сколько народу знает правду? Я имею в виду, о драконах. Рохан наклонился и зачерпнул пригоршню песка. Золотые зерна просыпались между его пальцами, как твердые солнечные лучи.
— Ллейн знает только то, что ему щедро платят за исключительное право Радзина на торговлю шелком. Волог же понятия не имеет о том, что золото не его. Но не думай, что в данном случае мной руководят дружеские или родственные чувства. — Он улыбнулся и поднял глаза.
Поль лихорадочно вспоминал все, что знал о Кирсте и об изменениях, происшедших там в последнее время. Но потрясение при виде золота, куска яичной скорлупы в руке и песка, медленно высыпавшегося из пальцев Рохана, замедляли его мыслительный процесс. Мальчик высказал единственное, что пришло ему на ум:
— Волог — важный союзник…
— Конечно. Однако есть причины поважнее, Поль. Мы подпитываем его копи уже четыре года. За это время он разбогател настолько, чтобы позволить себе сделать очень важные вещи — например, насадить леса, разбить сады, улучшить стада, начать изготавливать пергамент. Знаешь ли, у него никогда не водилось лишних денег, а потому не будет ничего плохого, если он потратит их на то, что другие могут назвать баловством. Что ж, пусть. Чем плохо, если ремесленники будут сыты и счастливы? Но будь на его месте другой человек, я не стал бы делать этого. Он по натуре не жаден и не из тех людей, которые будут использовать свое богатство во вред другим. Волог стремится к улучшениям, и наше золото позволит ему сделать это.
Рохан набрал еще одну пригоршню песка, и Поль принялся следить за сверкающим дождем, зачарованный видом золота, которым оплачивалось воплощение в жизнь планов