Стремительная смена власти стала для жителей Санта-Доминго неприятной неожиданностью: после привычного лояльного губернатора мало кто оказался готов к новому авторитарному правителю. Потрясло город и известие о трагической гибели доньи Аделаиды по вине пиратов, посмевших ради наживы украсть ее перед собственной свадьбой. Все дома на несколько дней погрузились в траур, со светлой грустью вспоминая милую юную девушку, всегда готовую прийти на помощь и поддержать, несмотря ни на какую разницу в статусе.
Шли недели. Диего и думать забыл о наглой рыжей девчонке с морскими глазами, ставшей его помешательством. Какая любовь? Какие чувства? Он всего лишь ее хотел. И получил. Добился своего. Как всегда. Никто и никогда не уходил от него безнаказанным — что ж, не получилось и у нее.
Испанский дворянин двигался дальше и сметал все на своем пути, не учитывая только одну маленькую деталь.
Все это было всего лишь восхитительным самообманом. Он убеждал себя, что думать забыл. И, вопреки любой логике, поселился в ее старой комнате. Среди брошенных ей вещей, среди множества приключенческих книг, лежавших прямо на полу высокими стопками, среди ее покинутого прошлого. Где все напоминало о ней.
Впервые Адель приснилась ему спустя два месяца. Стояла в стороне и молча наблюдала, улыбаясь хитрой задорной улыбкой, а он все пытался прогнать навязчивое, столь желанное видение или хотя бы просто слабовольно отвернуться, избежать ее прожигающего взгляда, но у него совсем не получалось. В том сне он будто сам собой не владел: его околдовала призрачная девушка, молча стоявшая в углу, обвила незримыми путами и заставляла, заставляла непрерывно смотреть на себя, вновь прокручивая в голове ту злополучную ночь — и тот сладостный день. Целую вечность спустя она все же неторопливо подошла, ласково погладила его по волнистым темным волосам и пропала без следа.
Мужчина проснулся, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
— Нет, — приказал он сам себе. — Нет! Она мне не нужна. Этого больше не повторится. Не повторится!
И снова мастерски заставил себя поверить в собственную ложь.
— Губернатор! — возмущенно говорил капеллан в тщетной надежде наставить нерадивого Дона на путь истинный. — Вы ведь недавно овдовели. Негоже благочестивому мужу в вашем положении устраивать приемы и ухаживать за другими женщинами!
Диего только отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
— Бросьте, падре, — протянул он недовольно. — Оставьте свои проповеди для кого-нибудь другого.
— Я настаиваю!
— Я сказал, оставьте меня в покое. Иначе последствия вам не понравятся. Это я могу гарантировать.
Мужчина уже приметил себе одну прелестную даму, что откровенно флиртовала с ним весь вечер и явно искала его внимания. Привлекательную, блестящую, завидную, но абсолютно пустую и готовую на все. Идеальное развлечение на вечер. Он легким движением подхватил бокал шампанского, нацепил свою самую обворожительную улыбку, что безотказно действовала на всех женщин, и пошел брать то, что хотел. Вот так легко и просто. Заперев на семь замков мысль о той единственной женщине, на которую его обворожительная улыбка в свое время не произвела совсем никакого впечатления.
— Губернатор, — окликнул его вежливый мужской голос.
Диего остановился, скрывая раздражение (как же не вовремя!), и медленно повернулся к говорившему человеку. Он видел его впервые. Какой-то британский джентльмен, кажется. Один из колонистов, недавно прибывших в Новый Свет. Что ему может быть нужно? Неужели это не может подождать?
— Веллингтон. Клайв Веллингтон, к вашим услугам, — джентльмен слегка наклонил голову в знак приветствия. — Я хотел бы поблагодарить вас, Дон. За вашу замечательную супругу. Раз уж я не могу поблагодарить Донью лично, упокой Господь ее душу.
Сердце пропустило один удар.
— Несколько месяцев назад мы с моей командой подобрали ее в море. И она… — продолжал британец, но Диего, невероятным усилием воли стараясь держать себя в рамках дозволенного, перебил его:
— Как… как она выглядела?
Теперь предательское сердце быстро-быстро билось где-то в горле.
— Рыжие волосы, голубые глаза. Она была одета в белую мужскую сорочку. Я подарил ей платье. Донья не назвала своего имени, представилась губернатором, и я ей даже поверил: она была слишком убедительна…
Да. Как это на нее похоже…
— Лишь много позже я узнал, кем она была на самом деле, — тихо продолжал Веллингтон, думая о чем-то своем. — Я был… свидетелем ее смерти. Аделаида спасла меня и снова пропала в море. К огромному сожалению, тогда она и погибла, если вообще была жива к тому горькому часу… Быть может, ваша жена стала морской феей, приходящей на помощь путникам в беде. Если это может вас хоть немного успокоить…
Клайв увидел застывшее лицо Диего.
— Простите, Дон. Я не должен был поднимать эту тему. Мои соболезнования.
Колонист быстро откланялся, внутренне сожалея о содеянном, а Диего…
Он не мог сдвинуться с места. Звуком ее имени прожгло тело. Его дыхание перехватило, пульс бился с огромной скоростью, и невероятной бурей сорвало сразу все семь замков в голове. Плохо стало почти физически. Спрятанные раньше эмоции хлынули, как цунами на маленький остров, топя все вокруг. Его Адель…
— Сеньор, — прозвучал слишком сладкий женский голос, и легкая рука в перчатке откровенно легла ему на плечо. — С вами все в порядке? Я могла бы вам помочь…
Привлекательная пустышка все еще жаждала его внимания. Но теперь ему самому стало не до нее.
— Не могли бы, — прервал он грубо. — Оставьте меня одного!
И убрал с себя ее руку, отмахнулся, как совсем недавно отмахивался от капеллана, что уговаривал его не смотреть на других женщин. Теперь и сам Диего не мог даже помыслить об этом.
Она была жива.
Она. Была. Жива.
Его Адель.
Значит ли… значит ли это, что она могла спастись вновь?.. И сейчас просто прячется где-то неподалеку, и он может, правда может найти ее и вернуть?.. Если перевернет всю колонию. Если задействует все силы. Если постарается…
Надежда, интуиция и это странное теплое чувство в груди подсказывали ему, что она все еще жива. Что это не конец, что они еще встретятся. И время от времени он даже верил в это. Нет. Знал. Ждал момента, когда он снова сможет заглянуть в ее красивые морские глаза, прижать к себе и больше никогда-никогда не отпускать. Отвести ее в свой новый мир, где у них будет все, что они пожелают.
Суровая действительность, окружавшая его долгими серыми днями, утверждала, что смерть безжалостна и неумолима.
Диего метался из стороны в сторону, то силой выкидывая ее из своих мыслей, то вновь начиная надеяться. «Ты знал ее несколько дней, — одергивал и ругал последними словами адмирал сам себя. — Всего несколько дней, идиот! Что за помешательство?! Вокруг столько женщин! Каждая из них может быть твоей! А ты мечтаешь о призраке, слабоумный дурак! О девчонке, которой ты не нужен был никогда! Возьми себя в руки, слабак! Чего ты ждешь?!»
«Будешь нужен. Будешь, — самоуверенно отвечал внутренний голос. — Никуда она от тебя не денется. Просто найди его».
В одно и то же тремя Диего с дьявольским упорством продолжал поиски желанной власти и мстил за смерть своей жены. Назначил за поимку Аделаиды невероятную награду, на которую с легкостью можно было безбедно прожить несколько хороших жизней кряду. И объявил кровавую войну пиратству. Несколько лет он лично с особой не передаваемой словами яростью выслеживал один-единственный корабль, стремясь собственными руками зарезать его капитана: за то, что он отнял ее. За то, что смел засматриваться на нее и обвинять в ее смерти. За то, что даже этого ему оказалось мало, и он все продолжал портить адмиралу жизнь.
А в спокойное время, в те редкие моменты, когда он был предоставлен самому себе, Диего читал оставленные Аделаидой книги и погружался в ее придуманный мир. Одним зимним вечером мужчина неожиданно нашел старый исписанный дневник… и не удержался. Совсем еще юная девочка с аккуратным вышколенным почерком грезила о захватывающих приключениях, полных путешествий, опасностей и магии, об отважных друзьях, готовых за компанию отправиться даже на край света, и мечтала стать самой настоящей волшебницей. И ни слова на тех потрепанных страницах не было про замужество и семью. Казалось, она ни разу даже не задумалась об этом хоть с какой-нибудь долей серьезности.