– Это что же получается? Теперь из-за твоей писанины дяде Васе бакенбарды могут нехило взъерошить? – после затяжной паузы прокомментировал друг чисто риторическим вопросом акт уничтожения казенного имущества.
– В принципе так… Уж извини, я всего лишь заострил твое внимание на вполне очевидных фактах, – развел я руками. – И вовсе ни к чему было крушить аптечку. Нагрянут бандиты, а у нас в случае чего и палец перевязать нечем…
Скривив пухлые губы, Вася пристально на меня посмотрел и сказал:
– Если что-то пойдет не так, перевязывать нас, холодненьких, будет без надобности. А вот художественно обвести тушки мелом – запросто… Как думаешь, чего стоят жизни одного никчемного ботаника и одного подающего большие надежды молодого историка, когда на другой чаше весов сундук, битком набитый Звездным Янтарем? Если учесть, что грамм вышеуказанного вещества стоит ненамного дешевле грамма стабильного трансуранита, но гораздо дороже грамма платины…
– Лейтенант обещал, что операция пройдет гладко и никто не пострадает, – пробормортал я утешительное заклинание для Васи, да и себя тоже, что уж греха таить. – В ином случае этим подающим надежды никчемным лохам копец… Эх, кабы не обещанная индульгенция, мы бы уже были на канадской границе!
– Ладно, что сделано, то сделано. Будем честно выполнять условия сделки с полицейским: с наступлением темноты и до завтра из модуля ни ногой, – подвел Василий неутешительные итоги. – Еще я очень надеюсь, – добавил друг, – что рожа, которую я мельком увидел – соглядатай Беклемишева, а не наемный снайпер. Какой-нибудь Неуловимый Джо с дальнобойным шпалером…
После этих слов друг вспомнил о каком-то срочном деле, и бормоча под нос проклятия выбежал из модуля.
А я, наплевав на все и вся, решил-таки подремать часика два-три. Ночью, как я понимаю, поспать не получится. Да и вряд ли я смогу сомкнуть глаза, когда в любой момент может произойти что угодно…
Перед тем, как пойти на боковую, я не поленился встать, чтобы глянуть в окно. Интересно же, на что Василий таращился во время разговора. Ага, наши с работы возвращаются. Как раз в это время гудящее облако пыли на окраине лагеря выплюнуло из своего чрева один за другим пару знакомых автобусов. Следом, как шелудивый ишак за скакунами благородных кровей, тащился еще более знакомый – да что там! – ставший практически родным, фургончик Данилыча. Было видно, как под расхристанным тентом развалюхи бултыхались из угла в угол какие-то ящики. Неужели что-то удалось найти? Пожалуй, нет. Такой кричащий апельсиновый колер только у контейнеров с оборудованием. Наверное, чтобы было легче искать по лесам и болотам потерянное по пьяни имущество. Между тем ученый люд, высадившись из автобусов, разбредался по лагерю. По чумазым лицам и учушканной сажей одежде было понятно, что вернулась восвояси бригада с пожарища возле дуба-великана. Интересно, нашли они там чего, или вернулись не солоно хлебавши? Будет обидно, если выяснится, что мы с Васей проворонили что-нибудь эпохальное. Впрочем, после пожара там в любом случае ловить было нечего.
А что за сборище у столовой? Что за Голодный бунт? Ага, это вернулись с нашего участка те бессовестные плагиаторы, которые, я уверен, уже присвоили славу за находку "бассейна" себе. И сразу, даже рук не сполоснув, жрать побежали… Впрочем, их можно понять: жратву начальство отправило туда, где само находилось. То есть на пожарище.
Я бы еще поглазел и на "погорельцев", и на "голодных", но спать хотелось нестерпимо. Хоть спички вставляй. Все, бай-бай… А то вот-вот соседи нагрянут, расспросами замучают, свои приключения начнут пересказывать. А оно мне надо? Не дожидаясь возвращения Василия я плюхнулся на кровать и мгновенно отключился…
ГЛАВА 23. Удивительный сон.
Уснул я как никогда крепко. Под наркозом так спят, наверное. А потом почек недосчитываются… Неудивительно, что мне снилась какая-то галиматья, а не обычная мешанина из обрывков событий прошедшего дня с вкраплениями ярких картинок из детства. Это было странное, местами абсурдное видение, подчас, не побоюсь этого слова – зловещее.
Мне снилось, что я играю с Васей в гольф на поле, затянутом кисельной густоты туманом. Что вдали – ни фига не видно, лишь по краю поля тянется с дюжину исполинских, но неведомым образом подстриженных в виде каких-то абстрактных загогулин, деревьев. Клюшки у нас вполне обыкновенные, только почему-то набалдашники на них, – или как их там нызывают? – туго обмотаны полотенцами. И мячик для гольфа у нас шикарный. Не абы что, а настоящая человеческая голова! Не какой-нибудь ветхий череп, а вполне живенькая такая головенка. Правда, лысая, местами потрепанная, к тому же с одним ухом. Зато бойкая, и, кажется, с прескверным характером. Ишь как злобно сверкает глазищами… Есть из-за чего: на покатом лбу красуется здоровенная шишка, под глазом синячище. Я с ужасом начинаю понимать, зачем мы обмотали клюшки тряпками. Чтобы попусту не портить "мячик". Нет, нам не жалко голову. Просто Вася не без основания опасается, что от его молодецких ударов черепушка не дотянет до восемнадцатой лунки. К тому же шишки ощутимо меняют и так не шибко сферическую форму "мяча". А так как игроки из нас ни к бую годные, корявая голова после каждого удара улетает по непредсказуемой траектории черт знает куда. Чаще всего в гущу колючих кустов… Но мы не унываем: "мяч" всегда легко найти. Даже в тумане. Не ежик поди… Надо просто идти на бесконечный поток брани. Голова на наше счастье обладала даром речи и вовсю пользовалась этим. Правда, когда ее угораздило свалиться в ручей, и рот забился грязью, маты по понятной причине стихли. Что очень осложнило игру. Ведь без озвучивания головой подробностей нашей насквозь извращенной интимной жизни найти ее, блудную, в тумане было не так-то просто. К тому же Васе пришлось с превеликой осторожностью, чтобы не лишиться пальцев, прочистить рот черепушки прутиком. Интерес к игре подогревался тем, что каждый удар по "мячу" приводил к абсолютно непредсказуемому результату. Упрямая голова ни за какие коврижки не хотела падать в лунку. Может, потому что лункой у нас почему-то служила вкопанная в землю по края зловонная кастрюля из под пищевых отходов. А может быть, просто из вредности. В общем, пакостная голова портила игру, как могла. Цеплялась за любую былинку изрядно прореженными в процессе игры кривыми зубами; тормозила движение по газону длинным синюшным языком. При этом голова не затыкалась ни на минуту. На все лады шепеляво материла нас, наших предков до седьмого колена и вообще весь род человеческий…