«Громы грохочут гневливо в небесной гортани…»
Громы грохочут гневливо в небесной гортани.
Плавится день от жары, замирая в тени.
Клонится вниз виноградная плеть, будто в бане,
Преют венцы белых роз… Угорелые дни.
Смотрят, синея, цикория нежные очи,
В небо готовые, снявшись, внезапно взлететь…
Перья парят облаков, свой особенный росчерк
Дав мне на сини небес, не спеша, рассмотреть.
Еле шепча меж ветвей, ветры прячутся втуне,
Ленью повенчана даль и великою мглой…
Августа волглая блажь зачиналась в июне
И, припечатана солнцем, лежит над землёй.
Где-то дождят и гвоздят бесконечные сонмы
Бешеных ритмов погодных — потопные дни.
Здесь же укрыться нельзя от пылающей домны
Солнечной ярости, только пожару сродни.
Изнемогаю, пластаюсь в домашней прохладе,
Где не достанет палящая знойная твердь…
Пишет историю лета в Великой тетради
Месяц, готовый вот-вот за него умереть.
«Cмиренный вечер полон благодати…»
Cмиренный вечер полон благодати
Из золотого тлена сентября,
И ветер нежным голосом Амати
Поёт в ветвях, забвением даря.
Проглядывают звёзды голубые
На сребротканом пологе небес,
Где сполохи померкли огневые
Закатного свечения, навес
Туманной дымки белой поволокой
Сравнял вершины острые вдали,
Луна с востока выкатила око,
И паутин в серебряной пыли
Заметно стало тихое дрожанье…
Ночная птица вскрикнула, стрелой
Из сумрака промчавшись, как посланье
Неведомого, и над головой
Смутила струй воздушных натяженье,
Гармонию нарушив тишины,
Посеяв в сердце смутное волненье,
Идущее из самой глубины
Извечных недомолвок подсознанья,
Где селятся печали бытия…
И схима ночи облекла в молчанье
Забытое моё, земное «я».
«В тишине, исполненной молчания…»
В тишине, исполненной молчания
И осенней спелости плодов,
Есть великий заговор прощания
С бесконечной горечью годов.
В золотом отчаянном струении
Переливов тлена сентября
Тонет века бред и нестроение,
Перед вечным холодом горя.
И в последней прелести прощения
Предвкушая негу и покой,
Мир, что полон зависти и мщения,
Отворяет небо надо мной.
Он, меня отторгнув, в умирание,
В затуханье смысла и добра
Утоляет терпкостью познания
Разум мой под спудом серебра.
И, склонив седины к неизбежности
И к нетленной сладости святынь,
Погибаю от любви и нежности,
Погружая душу в эту синь,
Где аккорды бездны несмолкаемо
Ровным пульсом движут ход планет,
Где вибраций жизни нескончаемо
Полон сотворённый Божий свет.
«Осенило, — тебя здесь нет!»