«Колокольчик звенит на улице…»
Колокольчик звенит на улице,
Выкликает кого-то в путь.
Чёрный конь над травой сутулится, —
Цепь копытом не разомкнуть.
Он тут целую ночь на привязи,
Запечатан холмистой тьмой…
Тени влажные тащат слизнями
Из низины туман речной.
Конь ушами трясёт, тревожится
И вздыхает, как человек,
А туман всё плотней творожится
И секунд замедляет бег.
Колоколец гранит звучание
И теряет в пространстве звук…
И всё явственнее молчание
Тишины, что кружит вокруг.
«Мне титулов и званий не снести…»
Мне титулов и званий не снести,
Таким, как я, от званий просто плохо.
Да и куда прикажете расти,
Когда не любит выросших эпоха.
Эпохе что, она — одна из тех,
Кому, увы, неведомо прозренье.
Ей характерен смех, но не успех,
А крик и вой ей заменяют пенье.
Когда-то в прошлом было всё и вся,
Мы — лишь неяркий отсвет в зазеркалье.
Спасителя о милости прося,
Едва родство не празднуем шакалье.
Под спудом дух таится? Этот спуд
Давно лежит плитою неподъёмной,
И, как тот дух ни кличут, ни зовут,
Он мирно спит, забывчивый и скромный.
Мы — дети лжи, виновные в грехе
Размена страха Божья на пороки.
Мы исстари нуждались в пастухе,
И он пришёл, властительно-жестокий,
Как хитрый князь над сутью вековой,
Упавший в тартар без стыда и боли,
И мы за ним прошествуем тропой
Широкой прямо к вечности в неволю.
Там стон и ужас тех, кто жил до нас,
Их толпы толп, десятки миллионов,
Чей разум чах над златом и угас
Под действием божественных законов.
Боялась я не вдруг сойти с ума,
Устав не быть как все промеж безумцев,
Но счастье есть, — пуста моя сума,
С богатством предпочла я разминуться.
Как тесно мне дышать среди людей,
Чьи помыслы читаю без усилий!
Пусть волосы мои снегов белей,
Но думы за признаньем не носили.
Мне хочется в ребячестве души
Найти чуть-чуть свободного пространства,
Чтобы пред собой хоть в чём-то согрешить,
Забыв своё былое постоянство.
Я в моралисты точно не гожусь,
Но, отрицая грязь и бестолковость,
Я столько лет над разумом тружусь,
Что глупость мира для меня не новость.
«Июль, июль, где алгебра твоя…»
Июль, июль, где алгебра твоя,
В межзвёздных полустёртая пустотах?
Ты потерялся в дебрях из дождя,
Забылся каплей сна в пчелиных сотах.
Ты больше не греховен, словно джаз,
Ты не чудишь остротами творенья,
Закрыло солнце глаукомный глаз,
И цепь из туч расположила звенья
Неровной вязью, рваной чередой
По всей твоей печальной ойкумене…
Ты замер, словно страх перед бедой
Тебя сковал, или в больном колене
Внезапный ступор крахом пригрозил
Твоих надежд, грозы рассыпав стоны,
И ты своих былых лишился сил,
Смотря туда, где дышит Йеллоустоун…
«Обязательно в жёлтом платье…»
Обязательно в жёлтом платье,
В ожерелье из янтаря…
Я раскрою свои объятья,
Даже если раскрою зря.
~ 7 ~