— Какой ещё баланс?
— Мы нарастили передатчик, но энергии батарей не хватит на мощный сигнал. Но если упростить систему, придётся улететь так далеко, что на обратный ход не хватит топлива.
— А компромисс?
— Урезание системы жизнеобеспечения и места пилота.
— Ага, — Света улыбнулась, — значит вам нужен пилот-коротышка. Какая удача, что есть я.
— Пилот коротышка, не нуждающийся в кислороде. — Мрачно добавил Олег.
— В скафандре запасов хватит на несколько часов. Больше нам и не надо. — Парировала Света, заглянула внутрь. — А если уберём перегородки и заднюю стенку... то выиграем неплохо так веса. Тем более я смогу на инерции сэкономить топливо.
— Ты... психопатка. — Вздохнул Олег, качая головой. — Вот как есть.
— И ты безмерно рад, что я рядом.
— О да, не хотел бы я быть твоим врагом. Честно говоря, мне даже жаль чужаков.
Света широко улыбнулась, оглядела внутренности глайдера. Была идея отправить глайдер в автономном режиме и просто передать сигнал с планеты на него, но тесты показали слишком большое количество помех и обрывы. Да и по расчётам, с таким перегрузом глайдер будет трудно управляем автоматикой. Антиграв нельзя использовать дольше пяти семи с половинеой секунд из-за перерасхода энергии. По большей части она с его помощью только взлетит на сотню метров. Света тайком облизнула губы. Да уж, задачка ей предстоит весёлая.
Глава 63
Ветер поднимается со стороны далёкого моря, и лагерь накрывает запахами цветущих водорослей. Светлана с сомнением заглянула внутрь глайдера. Работа проделана капитальная. Почти всё свободное пространство занято передающим оборудованием. В теории ретрансляторный спутник способен поймать сигнал и радиоприёмника с поверхности планеты. На практике сигнал должен быть мощным, чтобы не затеряться в помехах космического пространства и звезды. Более того, он обязан быть узко направленным. То есть, ей предстоит без защиты покинуть орбиту планеты, нацелиться на спутник и «выстрелить».
Кресло пилота прижимается к стенке с монитором. Девушка, кряхтя, забралась в него, двое техников подключили пучки проводов за ней. Олег стоит в стороне и задумчиво наблюдает за подготовкой к взлёту. Площадка вокруг глайдера очищена, полным ходом идёт закрепление оборудования и проверки.
Часть корпуса срезана, и глайдер напоминает детскую поделку. Демонтировано всё, кроме навигации, связи и двигателей. К скафандру Светы подключено несколько кислородных баллонов и блоков рециркуляции. Запаса в притык на полёт туда и обратно. Сам скафандр «модифицирован» и представляет собой снаряжение инженера с мотками синей изоленты. На вопрос, откуда она вообще на борту, Олег пожал плечами и ответил: традиция.
Техник похлопал Светлану по плечу, показал большой палец и выпрыгнул из глайдера. Девушка отсчитала до десяти и включила антиграв. Корабль дрогнул и тяжело поднялся на сотню метров, медленно задрал нос. Даже через скафандр слышно, как стонет металл, скрипят механизмы и гудит привод. На экране бегут строчки координат, идёт определение оптимального маршрута для минимизации расходов топлива. Света зажмурилась и запустила двигатель, отключив антиграв... разболтанная конструкция просела под собственным весом, опустилась почти до самой земли и пошла вверх. Рывковая перегрузка вдавила в кресло, сердце застыло и только, когда глайдер пересёк отметку в тысячу метров, осторожно забилось.
На крыльях и у хвоста глайдера «вспыхнула» юбка из водяного пара. Ветер воет в прорехах корпуса, давление стремительно падает. Если бы не скафандр, кровь вскипела бы за доли секунды. Небо из пронзительного голубого становится тёмно-синим, наливается чернотой. Светлана сжала штурвал, наблюдая, как атмосфера расходится и распахивается космос. Она чувствует себя рыбой, наконец вернувшейся в родное озеро. Пульс нормализовался, а на губах застыла глуповатая, исполненная детского восторга, улыбка.
Внешние звуки исчезли, остался только писк микрофона в ухе и вибрация от работающего двигателя. Светлана направила глайдер мимо куцей луны, похожей на яйцо с треснувшей скорлупой. Вырвалась в пространство за ней. Темно, камера не улавливает ничего кроме пустоты, даже звёзд не видно. Она будто зависла перед листом чёрного бархата или погрузилась в нефть.