Договорившись о встрече, Рой поцеловал свою новую знакомую, у краешка губ, но ощущая её явную заинтересованность, как и она его.
Уже на выходе Надежда увидела плакат и замедлила шаг, в недоумении глядя на изображение. Рой Флеминг — ведущий актёр сериала, который он рекомендовал. Сериала, набирающего популярность, как и сам актёр.
Она поморщилась.
Приехав в номер гостиницы, она посмотрела несколько серий, где Рой смотрел на главную героиню заинтересованным взглядом, скользя по хрупкой фигурке актрисы. Его глаза смотрели выразительно и даже, наверное, пронзительно.
Так же, как час назад смотрели на Надежду. Рой Флеминг был такой же иллюзией, как и Рекс Фрост.
— Нааадья, — голос в трубке произносил её имя с акцентом, от которого хотелось улыбнуться. — Простите за поздний звонок, я хотел спросить ещё раз, не составите ли вы мне компанию?
Надя посмотрела в стену, окрашенную в молочный цвет, вздохнула, перевела глаза на панель телевизора и ответила.
— Нет, простите, но…
— Я бы хотел знать — почему?
— Я буду занята.
— Какова истинная причина вашей занятости, Надья? — Надежда снова улыбнулась.
— Звезды часто разочаровывают…
— Вам понравился сериал?
— Пока трудно сказать, я немного посмотрела, только три серии.
— Я постараюсь вас не разочаровать, Надья, — она не стала уточнять, к чему относятся эти слова. — Я бы хотел провести время в компании красивой женщины, это лучше, чем моя команда, посмотреть что-нибудь. Обычно в поездках я знакомлюсь с кем-нибудь из местного населения, — Надя хмыкнула, — да, это звучит двояко, но местные могут рассказать о своей стране или городе больше любого экскурсовода. Я подумал, может, мы погуляем, посмотрим что-нибудь действительно интересное, чем бы я мог похвастаться друзьям и фанатам? Надья?
Она помолчала.
Ей нечего было терять.
Ей нечего было приобретать.
Её сложно было разочаровать.
— Да, Рой, записывай адрес гостиницы, завтра к десяти я тебя жду.
Глава 2
Рой Флеминг оказался пунктуальным. Ровно в десять утра он уже был в просторном холле гостиницы, куда минутой позже пришла Надежда. Одетая в платье из тонкого трикотажа, которое не скрывало её формы, а, наоборот, подчёркивало все, казалось бы, излишества на теле женщины, обувь на высоком каблуке, придававшая походке плавность и грацию немного ленивой кошки, и небольшая сумочка наперевес. Цепочка сумочки проходила по линии декольте, заостряя на нём внимание. Небрежный, но продуманный шаг.
— Надья, — Рой улыбнулся, и Надежда попыталась отогнать от себя мысленные образы из сериала, который вчера смотрела.
Она приехала в этот город хорошо провести время, ей выпала удача, она познакомилась с приятным мужчиной и, даже если встреча их бесперспективна в плане дальнейших отношений, ничто не может ей помешать получить удовольствие от общения с этим мужчиной.
— Здравствуй.
Они немного поговорили и, вызвав такси, отправились по месту назначению.
— Ты кажешься немного удивлённой, почему?
— Да, я удивлена, не скрою. Рой Флеминг со мной в такси, — она засмеялась, и мужчина улыбнулся в ответ на искренний приглушённый смех.
— В этом нет ничего удивительного, но я рад, что это радует тебя. Радует?
— Да, — после паузы. Надежду радовали и душные пробки мегаполиса, и приятный голос Роя, и его карие глаза, и то, как он улыбался — широко, расспрашивая о стране или самой Надежде, называя её Нааадья.
Не хотелось глухих стен музеев и галерей. Последние дни лета были тёплыми, солнечными, с лёгким, словно обволакивающим ветром и невероятно высоким небом с линиями перистых облаков.
Они решили поехать в Усадьбу, полузаброшенную, с полудиким парком, не обустроенным ближе к окончанию литой чугунной изгороди. Было немноголюдно, и Надя с удовольствием вкушала и этот на редкость солнечный день, и общение с собеседником. Рой с нескрываемым интересом рассказывал о своей работе, она не часто видела такую заинтересованность в своём виде деятельности, впрочем, не так и часто Надежде приходилось общаться с творческими людьми.
Гладь газона убегала вниз, к искусственному пруду, где родители с малышами с энтузиазмом кормили уток, а корявые стволы деревьев простилались над водой, словно любуясь своим отражением в гладе воды.
— Это удивительная картина! — воскликнул Рой. — Удивительно!
Надежда смотрела на пруд вдали, на огромный раскидистый дуб и на мужчину на ровной зелени — высокого, поднявшего руки вверх, который с каким-то мальчишеским задором крутился на одном месте, то ли смотря на небо, то ли на свои руки.
— Надья, иди сюда, — Надежда подошла, улыбнувшись, снова почувствовав это — желание прижаться к этому мужчине, — кружись, — он поднял её руки вверх, — не бойся!
И она стала кружиться вокруг себя, глупо, смотря в небо, щурясь от яркого света, потому что сняла солнцезащитные очки, смотря на синее — небо, край зелёного — газон, тройной, объёмный, густо-зелёный — дуб.
Рой небрежно бросил на траву куртку и усадил Надежду, у которой немного кружилась голова, облокотив её голову себе на плечо. Они сидели так какое-то время, возможно, слишком долгое, молчаливое, не гнетущее. Надя слышала его сердце, которое билось гулко и, казалось, не всегда ровно, как и её тоже. Небольшого участка соприкосновения кожи с кожей было достаточно, чтобы стало очевидно то, что было ясно ещё вчера — Надежда испытывала острое желание рядом с этим мужчиной, притяжение. Она ловила себя на неровном дыхании и смотрела вдаль, не давая воли своему слишком услужливому воображению. Рой убрал светлую прядь с её лица, задержавшись подушечками пальцев на щеке, ненадолго, но Наде хватило, чтобы она почувствовала потерю тепла мягкой кожей и подалась вперёд, за ощущением этого тепла, вдруг смутившись этого.
Надежда с удовольствием бы поддалась своему желанию, тем более, оно было взаимным, это ощущалось явственно. Во взглядах, прикосновениях, дыхании. Но наблюдая себя словно со стороны, она не могла избавиться от ощущения какой-то абсурдности ситуации, в которую она попала.
Тёплый летний день. Синий с перьевым белым. Объёмный зелёный. Она и Он.
Он — известный, как оказалось, актёр.
— Это немного похоже на кино, — Надя.
— Что?
— Происходящее. Ты, я, дуб…
— Возможно, я когда-нибудь сниму такое кино, — его рука словно машинально гладила по плечу женщины, опускаясь до локтя, там, задевая пальцами тонкую кожу на сгибе, останавливалась, и тут же поднималась обратно, к шее.
— Снимешь, сам?
— Да, у меня есть несколько фильмов.
— Каких.
— Их не было в российском прокате, у них в принципе был ограниченный прокат, мне просто было интересно это сделать.
— Что тебе больше нравится, сниматься или снимать?
— Трудно сказать, всё зависит от обстоятельств, нюансов, от деталей проекта.
— Тебе нравится сниматься в сериале?
— Да, это изнуряющее, но мне определённо нравится.
— А мне определённо нравится смотреть этот сериал, — Надя улыбнулась.
— Сколько серий ты посмотрела?
— Пять.
— Пять? — заглядывая в лицо женщины, которая отвела глаза.
Накануне, когда она дала согласие на встречу, она посмотрела ещё две серии, и там, в пятой, главный герой наконец-то добивается близости с героиней. Всё происходящее на экране буквально заворожило Надежду. Её непорочность и его напор, её страх, смешанный с чувственностью, и его страстность. То, как он целовал, спина, ноги, ягодицы… всё это заворожило Надежду.
— Да, пятая серия… очень чувственная.
— Её долго снимали… было много дублей.
— Ты, наверное, устал от подобных разговоров, — она отвела глаза.
— Нет, людям интересен процесс съёмок, женщинам, — помолчал, — пятая серия, и они спрашивают. Я отвечу на любой твой вопрос, ты не представитель прессы, так что…