— Поехали, бери свой чудо-подарок, — в сторону корзины, — и пошли.
— Это не подарок, — подавая пальто, помогая надеть, — подарок будет чуть позже, — целуя вскользь в губы.
— Заинтригована, — Наде постепенно передавалось шутливое, даже немного озорное настроение Сергея.
Ужин был лёгким, но вкусным. Алкоголь игривым, обстановка камерной, почти интимной, когда Надя с улыбкой рассматривала свой подарок.
— Это ведь из последней коллекции? — рассматривая узор эмали на золоте кольца и кулона.
— Да, помнишь, мы проходили в Берлине…
— Ты очень внимательный, Серёжа, — Надя вспомнила, как проходя мимо витрины ювелирного магазина фирмы wellendorff, она остановила свой взгляд на интересном узоре из эмали, но, немного помявшись, всё же решила не покупать это кольцо. Оно было дорогим, тем более, на российском рынке с успехом продавались аналоги.
— Стараюсь. Всё для тебя, малыш.
— Спасибо, — Надя искренне поцеловала своего любовника.
За несколько месяцев он изменился, перестал давить или пытаться угрожать, чаще уступал в мелочах, проявлял заботу. Это немного сбивало с толку и озадачивало. Но, в то же время, Надя чувствовала себя уютно, вероятно — защищённо.
Выходя из такси, Сергей открыл дверь Наде, подал руку, потом взял корзину с розами и направился к дверям подъезда, придерживая под руку Надежду.
— Куда это ты? — немного игриво, немного недоумевая.
— К тебе, малыш.
У Надежды было прекрасное настроение, и даже «малыш», набивший оскомину, не злил её.
— Вечер, тебе не нужно домой?
— У меня отгул, — сказал смешливо, как будто ему двадцать лет, засмеялся, и Надежда сочла за лучше не спорить, а шутливым жестом пригласила любовника.
В квартире, где, словно у себя дома, Сергей поставил розы, прошёл на кухню и поставил в холодильник шампанское, её любовник чувствовал себя вольготно, и Надежде было уютно от этого.
— Пригодится, — у Сергея было явно игривое настроение.
Он настойчиво обнял Надю.
— Ты такая красивая сегодня.
— Сегодня? А вчера? — смотря из-под ресниц. Она поддерживала игривость Сергея, флиртовала и наслаждалась его настроением.
— Ты всегда красивая, малыш. Самая красивая, — он нагнулся, чтобы поцеловать, и повёл в танце, включив музыку. Его движения становились всё настойчивее, наверное, грубее, губы были жаждущие, ищущие.
— Я соскучился.
— Хм, — Надя промолчала.
— Не веришь?
— Верю ежу а тебе погожу, — приглушённо засмеялась в шею мужчины.
— Годи… годи… нам спешить некуда.
Через несколько часов шампанское было допито, виноград и сыр съеден, Надежда лениво лежала на простынях и наслаждалась умелым массажем любовника.
— Наденька, ты самая лучшая… грудь, попа.
— Самая-самая?
— Угу… — проводя губами по позвоночнику вслед за руками.
— Лучше Олеси?
— Зачем ты поднимаешь эту тему? Давай не будем сейчас.
— Почему же, — она резко перевернулась и пристально смотрела на Сергея.
— Я ошибся, бывает… что теперь делать? Я извинился.
— Нужно мне твоё извинение, — ухмыляясь. Наиграно. Понимая, что и Сергей понимает эту наигранность и даже некоторую натянутость, которая возникала всякий раз при упоминании непродолжительного и не такого уж и бурного «романа» начальника с молоденькой подчинённой.
— Малыш, значит, нужно, если до сих пор упрекаешь. Грешен, увлёкся, но всё в прошлом, я твой.
Надежда ухмыльнулась и перевернулась обратно на живот.
— Не будь такой, Надежда, ты же не злая. Что ты хочешь, чтобы я уволил девчонку?
— Почему нет?
— Это изменит прошлое? Куда она пойдёт? Сама подумай… время какое, где она найдёт работу по специальности? Молодая, глупая, повелась. Будет ей уроком. И мне. Но лишать приличной работы и хорошей практики, как-то слишком, согласись. Не будь злопамятной. Ты же выше этого, — заглядывая в глаза, потом целуя у ушка, немного прикусив, — малыш, прекращай.
— Хорошо, — она поджала губы, но потом расслабленно улыбнулась.
Так или иначе, Олеся была в прошлом, Сергей был почти безупречен в поведении. Он, вспылив в номере, пригрозив её уволить и другими «карами», в итоге быстро успокоился и даже восхитился связью Надежды с известным актёром, видимо, записав это «достижение» на свой счёт.
«Ты настолько хороша, малыш, что сам Рой Флеминг не устоял» — сказал через пару недель, сидя в её кабинете, покачиваясь на компьютерном кресле.
К обеду следующего дня Надежда суетилась на кухне, доводя праздничное меню до идеала.
Уже давно она не устраивала праздники в своём доме, ограничиваясь дежурными поздравлениями по телефону или интернету. Сейчас, хотя Надежда старалась как можно меньше времени проводить за своим излюбленным занятием, и ей это удавалось, встреча на её территории родственников казалось ей не только волнительным занятием, но и утомительным.
Однако плескавшаяся радость и предвкушение общения перекрывали некоторую усталость и недосып после ночи с любовником.
Когда все расселись, суетливо устраиваясь, переговариваясь и шутя, нахваливая кулинарные способности Нади, беседа полилась плавно, перетекая из одной темы в другую. От детских успехов племянников и внуков — главная тема гордости родителей Нади и Любы, — до планов на будущее — нехитрых, понятных, которыми делишься с близкими людьми.
Люба, мечтающая похудеть, и её муж, мечтающий о третьем ребёнке и не теряющий надежды, что всё же ему удастся уговорить супругу. Он даже присоединил семью к уговорам под всеобщий смех, и Люба обещала подумать, вот только скинет килограмм семь-десять. На что Надя только закатила глаза. Благой порыв Любы ходить в спортзал не увенчался успехом, найдя уважительную причину, и не одну, она перестала заниматься.
Мама, рассуждающая о поливке и преимуществах удобрений. Отец, с энтузиазмом обсуждающий варианты перекрытия крыши на старом дедовом доме, переделанным семьёй в дачу.
Когда-то это был дом родителей отца Надежды — Валерия Егорыча, там же, в этом же селе, через пару домов, жила его будущая жена — Машуня. Поженившись, они уехали в город, работали на градообразующем предприятии, от него и получили просторную квартиру, которую уже много лет с любовью обустраивал Валерий Егорыч. Родители Машуни были ещё живы и в крепком здравии, а вот его родителей не стало. И маленький, покосившийся домик перешёл по наследству Валере. Добираться было неудобно, село отдалённое, но чета с воодушевлением принялась обустраивать, насколько хватало возможностей, территорию. Да и родителям Машуни было подспорье — частое, почти круглосуточное присутствии семьи по соседству.
Вскоре зять присоединился к семейному проекту, посчитав, что детям на сельских просторах летом значительно лучше, чем в лагерях и домах отдыха.
Люба без энтузиазма относилась к идее «дачи для всей семьи», но честно отрабатывала повинность на грядках, Надежда же и вовсе не бывала там. Её и не звали… своё время она делила между Рексом Фростом и любовником, постепенно место практически мифического Рекса занял Сергей, но свободного времени от этого у Надежды не прибавилось. Или ей хотелось так думать, как Любе с желанием похудеть и привести себя в форму.
Звонок в дверь, пока Надя суетилась на кухне, занимаясь горячими блюдами, заставил вздрогнуть.
— Пап, открой! — крикнула вслед отцу, который вышел из комнаты и направлялся в другую, с балконом, чтобы покурить.
— Надежда! — Она вышла ещё раньше, чем отец открыл дверь и смотрел на Сергея, громко и в раздражении позвав дочь.
— Что он тут делает? — отец недолюбливал Сергея и саму ситуацию.
— И вам здравствуйте, Валерий Егорыч, прекрасно выглядите, Мария Павловна, — в сторону выглянувшей на шум мамы Надежды. — Любовь, как всегда, обворожительна.
Сергей держался непринуждённо, раздаривая улыбки и комплименты.