Заплакали тогда в Кияре — Милида, вместе с ней бояре. Но как же воспротивиться — сей воле государя?
И было так раным-ранёшенько — и все видели диво-дивнёшенко…
Как ко реченьке той Смородинке да ко камешку Бел-горючему то не соколица слетала, то Милидушка-княгинюшка ступала. И вошла она в воду по коленочки, а потом заходила до пояса, поглубилася до белых грудей…
Так к Всевышнему она взывала, руки к небушку воздымала:
— Ты спаси моё чадо милое! Сына ты своего помилуй! А иначе о камень я разобьюся, во Смородине утоплюся…
И взошли государевы слуги на Скалу Времён Марабель, и бросали с неё колыбель…
Тут случились чудеса! И разверзлись небеса!
Прилетели тут мавлинки, словно голубята, взяли Буса на крылята! И не страшен Марабель — вознеслася колыбель! И врата небес отворились, и ясуни пред Бусом склонились.
Княгиня Милида идёт бережочком — смеётся и плачет, и ищет сыночка. И в полюшке приподымает цветочки, в лесу раздвигает кусточки.
И тут к ней навстречу Чигирь-звезда.
— Поведай, пропал мой сыночек куда?
Княгине Милиде звезда отвечала:
— И знала бы — не сказала. Ведь это твой сын звёзды все сотворил, чтоб странник по звёздам свой путь находил…
Шла дальше Милида прекрасная, навстречу ей — Месяц ясный. И тот на Милиды вопрос отвечал, что Буса он не встречал.
Милида тогда к Красну Солнцу воззвала, и Солнце ей отвечало:
— Я знаю Буса-малютку… Постой, подожди минутку… Сейчас не далёко он и не близко, на той горе Алатырской. Вознёсся он всех превыше к златому престолу Вышня. Там Элиявила его почитает и песнь колыбельную напевает… Но вот ему время настало спускаться, вернуться в отчее царство.
И видит Милида — с горы Алатырской слетает конь златокрылый с серебряным рогом в челе. И тучи над рогом клубятся, в очах его звёзды искрятся, и шёлкову шерсть жемчуги унизали, копытца алмазами подковали. На холке его — сам Бус Белояр, он шерстью шелковой играет, жемчужинки рассыпает…
И так Бус-младенец спустился в Кияр, а вскоре вернулся отец — Дажень-яр. И тут все проведали про обман, что сотворил Морияр.
И так Милида супругу сказала, так в гневе она провещала:
— Не будет покоя в роду Белояров, покуда судьба не воздаст Морияру!
Согласен с ней Дажень-яр:
— Да пусть падёт Морияр! Разорваны договоры о братстве! Быть новой войне в Тёмном царстве!
И вот вновь походные трубы трубят! И снова прольётся кровь! Вновь рать собирать — зло искоренять, чтоб в мир вернулась любовь! Но как же зло не умножить и покарать подлеца, коль нет тем войнам конца?..
И следуют вновь за зимою — весна, за войнами — мир, а за миром — война.
Родила тогда для царя Дажень-яра Милида шесть сыновей, а также пять дочерей. Двенадцать детей в чудном замке у них. И вот средь сестёр и братьев своих — был Бус Белояр, словно Солнце средь звёзд, и славы им пел на заре Алконост…
И тут возрастать начал сын Дажень-яра в стенах святого Кияра. Прекрасен он стал, солнцелик и могуч, взбирался на горы, ходил выше туч… И грудь его стала, как поле меж гор, и ясен, как синее небушко, взор. Коль вскинется его десница, свет Солнца и Луны затмится… И цвет летних радуг горит на щеках, и мудрое слово всегда на устах.
И конь его златогривый, внук самого Кологривы, — он был прекраснее и быстрей всех в белом свете коней! Глаза его — как две луны, и крылья за спиной видны. Он рогом чудным тучи рвёт, ушами облака стрижёт.
И так миновало ни мало ни много — шестнадцать уж вёсен и зим с той поры, как Бус Белояр опустился с горы. И все эти годы и ночью, и днём томилася Элия-вила о нём.
И вот в поздний час, как свет Солнца угас, и веки сомкнули в Кияр-граде все, — скользнула она по вечерней росе…
— Открой, Белояр! — так она прошептала и в дверь его башни сквозь плащ постучала.
— Сей звёздною ночью не звал я гостей… Не жду ниоткуда я важных вестей…
Тут вила губами коснулась свирели — и звуки волшебные полетели, легко по ладам пробежалась перстами — замки отомкнулись сами.
А дальше, присев к княжичу на постель, она опустила свирель и стала волшебную песнь напевать, его золотыми кудрями играть…
К утру ж она улетела, забыв свирель на постели…
Бус утром по княжьим палатам гулял, лады у свирели той перебирал. Играл Белояр и печалился, тоской его сердце маялось.
И встретил он Дажень-яра — отца, владыку Кияра: