— Может, там врачи помогают?
— Какие там врачи… — устало махнула рукой Наталья Леонидовна. — Да и вообще…
Мне, теперь уже… люди рассказали, что надо было деньги давать… Что «отмазать» можно было. А я пошла к нему поздно. А потом уже — и давать деньги поздно было…
— Молитесь. Вы вот Шурочке помогаете… Молитесь, и Господь сохранит сына вашего.
— Что мне ещё остаётся. На свидание скоро поеду. Он в Твери сидит.
— Недалеко.
— Ладно, Машенька, пойду я. Если надо — звони. Завтра я приду с утра, часов в десять. Что надо в аптеке купить?
— Купите половину от сегодняшнего. Если ей плохо будет — ещё докупим.
Дверь за матерью Юры захлопнулась.
Тихо капали прозрачные капли. Жидкость проходила по воспалённым Шурочкиным венам. Потом она достигала сердца и разносилась артериями ко всем, даже самым малым и самым далёким клеточкам её тела.
Тело очищалось, но это было только тело.
Нет, было и ещё что-то. Что-то сдвинулось в небесах.
Встали в ряд вооружённые воины в сияющих латах. И пробежала дрожь в противоположном стане.
Казалось им, противоположным, что эта душа, так низко павшая, навсегда останется там, среди них. Но они ошибались.
Глава 35
Шурочка очнулась часов в девять вечера. Капельница капала. Маша же прилегла на кровать рядом с Шурочкой, и тоже, видимо, задремала. Но когда Шурочка очнулась, Маша проснулась сразу же, вслед за ней и спросила Шурочку:
— Ты как?
— Ничего. Вроде не ломает.
— Ну, вот и хорошо. Хочешь чего-нибудь? Есть будешь? Я тебе бутерброд сделаю.
— Давай.
Шурочка сжевала бутерброд. Спать ей не хотелось.
— Машка… — сказала Шурочка. — Спасибо тебе. Сидишь со мной, и капельницу ставишь… как будто у тебя других дел нет. И бесплатно…
— Да ладно тебе… Это у меня послушание.
— Что? — не поняла Шурочка.
— Послушание. Это значит, что я, по благословению священника, делаю дело во Славу Божью.
— Это ты мне капельницу ставишь — во Славу Божью?
— Да.
— Ну и ну. Не просто так, значит.
— Не просто. У нас центр, куда приходят… — Маша замялась.
— Наркоманы последние?? — помогла ей Шурочка.
— Наркоманы, только не последние. Потому что у Бога Свой счёт. Кто первый, кто последний — это Бог знает, а не мы.
— Чудная ты, Машка. Но всё равно — здорово. А я — там, в церкви, когда тебя увидела — хотела сразу убежать. Стыдно было.
— Понятно. Но было бы гораздо хуже, если бы ты убежала.
— Не знаю. Желание — всё равно есть. Всё равно укололась бы, прямо сейчас.
— Капельницей душу не вылечишь.
— А как её вылечить-то, эту душу?
— А вот это и есть самое главное. Самый главный вопрос. Я даже не знаю, как тебе и сказать… Вот видишь — капельница токсины вымывает. Понимаешь?
— Да.
— А теперь представь себе душу. Ну, может, не свою, а просто человеческую душу. Представь себе, что душа эта — как кувшин. Когда-то кувшин этот был наполнен чистой водой. Но человек стал поступать против своей совести. И вода стала мутной. А дальше — все мутнее и мутнее, и, наконец, образовалась просто грязь. А если грех был тяжел… Если это был смертный грех, то не только грязь образовывалась в этом кувшине, но и камни.
— А что же, человек не видел, что у него в кувшине?
— В этом-то и дело. Когда человек поступает против совести один раз, потом второй, потом ещё, то он становится как бы слепым. Он как бы сам погружается в этот кувшин, и уже не видит ничего вокруг. Не видит неба, не видит солнца. Барахтается в своей грязи. И пьёт её, и ест её.
— Так, как я, — сказала Шурочка. — И пьёт, и ест, и колется… А дальше? Дальше-то что?
— Дальше, когда остаются только грязь и камни, он начинает умирать. Ведь нельзя всё время есть и пить только грязь и камни. Понимаешь? Это не обязательно физическая смерть. Это — духовная смерть. То есть душа, в которой совсем нет просвета. Понимаешь?
— Пытаюсь.
Но иногда, когда уже смерть подходит, человек делает отчаянный рывок вверх, к Богу. Потому что сам он вылезти не может из грязи своей, как ни будет пыжиться. Вот он и начинает кричать Богу: «Господи, помоги, я умираю! Я задыхаюсь! Я снова хочу чистой воды!»
— Да, это точно. Не вылезти самому. И умирать не хочется. А Бог? Бог-то может такого человека услышать?
— Бог его слышит, и начинает помогать. Сразу. Только Бог помогает так, как знает Он сам. Иногда — болезнь посылает. А иногда — человека, или ситуацию. Ибо Богу известно, что в сердце у того, кто кричит. Сердцем человек кричит, или только словами. Как он кричит, и о чём.