Какая ерунда эти Петьки и эти Вовки! Разве стоят они наших чувств, разве стоят они наших слёз? Когда не любишь — легко советовать, как поступить правильно!
— Шурка, какая ты умная! — говорили девчонки. — Какая ты молодец!
Роль советчика льстила Шурочке, уважение подруг поднимало её в собственных глазах, но… Если бы не эта нелюбовь!
Если бы не эта нелюбовь, сидящая там, в глубине, и отравляющая Шурочку своим существованием!
Если бы не эта тайна, не этот червячок, сидящий внутри…
Глава 3
Шурочка всегда хорошо училась в школе, всегда вовремя готовила уроки, даже в старших классах. И профессию себе выбрала такую: спокойную и «сидячую». Бухгалтерскую. Учёт и аудит. И в институт поступила легко. Не высовывалась, на МГУ не замахивалась. Училась себе потихоньку.
Когда Шурочка сдавала первую зимнюю сессию, в семье произошло несчастье. Дочь отчима, от первого брака, вместе со своей матерью и её новым мужем, попала в автомобильную катастрофу.
Они погибли, погибли все трое на обледенелой подмосковной дороге. Их «жигуль» занесло, и они, на полном ходу, врезались в гружёный КАМАЗ.
Бедный Шурочкин отчим переживал, плакал и мучился. Ведь он любил свою дочь и чувствовал себя виноватым перед нею.
Надо ещё сказать и о том, что, после развода с первой женой, за отчимом осталась маленькая однокомнатная квартирка. Отчим как получил её по обмену, так и не жил в ней ни дня, а сразу переехал жить к Шурочкиной матери. Сдавать свою квартирку он не хотел, а в перспективе она предназначалась для родной дочери отчима.
А тут…
Отчим не мог смотреть на Шурочку. Вопрос, который более всего мучил отчима, был такой: «Почему? Почему Шурочка продолжает жить, ходить, смеяться, готовиться к экзаменам, ездить в институт, а его родная дочь…» И Шурочка старалась совершенно не показываться отчиму на глаза.
Отчима никто и не просил, он сам предложил. Предложил, чтобы Шурочка переехала в его однокомнатную квартирку.
— Может, я и перепишу мою квартиру на тебя. Раз уж так вышло… — сказал он Шурочке. — Потом перепишу, когда институт закончишь. А пока — переезжай, да живи. Взрослая уже. Не будешь тут… глаза мозолить…
— И правда, Шура! — поддержала отчима мать. — Переезжай! К институту ближе. Деньги тебе будем давать, понемногу, конечно. А дальше — на работу устроишься, и на свои хлеба перейдёшь…
Иногда Шурочка думала о том… как бы это сказать… «Вот я не люблю мать, — думала Шурочка, — а мать? Мать-то меня любит?»
Иногда Шурочке казалось, что мать не любит её даже больше, чем она сама не любит мать. Иногда Шурочке было стыдно так думать о матери, и она искала ей оправдания: «Мать меня любит, только занята… мать меня любит, только не хочет отчима раздражать… мать меня любит, только воспитывает… и т. д., и т. п.»
Чем старше становилась Шурочка, тем реже она задавала себе эти вопросы, и тем реже придумывала на них ответы.
Задавай, не задавай вопросы — всё равно ответы были ясны.
Ответы на «любит — не любит» читаются сердцем. И Шурочка с сожалением и привычной болью призналась себе, что давно уже знает все ответы.
Поэтому она и не сомневалась в том, что мать поддержит отчима.
«Да, наконец-то я перестану мозолить им глаза», — подумала Шурочка, и сказала:
— Спасибо. А вообще… поверьте, мне жаль… так жаль…
Шурочке, и правда, было жаль безвременно погибшей дочери отчима, чьё место ей пришлось занять, волей-неволей.
И, почему-то, себя было жаль… И уезжать из дома было жаль, очень жаль. Казалось Шурочке, что это — насовсем, навсегда. Как будто обрывалась тоненькая ниточка, которая связывала её с матерью.
Обрывалась надежда — вновь обрести потерянную любовь…
Шурочка представляла себе обледеневшую дорогу, последний скрип тормозов, последний удар, боль, крик погибающих людей…
И ей казалось, что там, на месте той, почти незнакомой ей девушки, должна была быть она. Она, Шурочка.
«Вот, тогда бы я точно никому не мешала — думала Шурочка. — Тогда бы мама опомнилась, да начала бы плакать по мне… Тогда бы пожалела она, что меня не любила!»
Но это были глупые, детские мысли. И толку от них — никакого не было.
Потому, что человек предполагает, а Бог располагает.
Так, ни жданно, ни гаданно, оказалась Шурочка, в середине первого курса, одна в однокомнатной квартире. Одна, совсем одна!
То, о чём её однокурсники, в массе своей, не смели и мечтать, — Шурочка получила просто так, волею судьбы, не прикладывая к этому никаких усилий.
Глава 4