– Значение слова «маркетинг» им не ведомо.
– Да какая разница, Стелла?!
Маша была на взводе, и всё в её напряжённой фигуре об этом говорило. Даже по идеально выполненному макияжу, превосходно гладким и прямым волосам при таком ужасе на улице можно было предположить, как сильно её нервирует ссора с парнем. Стелла вздохнула, размышляя о том, в какой момент жизни она стала играть роль подруги главной героини, которой суждено всё произведение слушать о несчастьях и страданиях в её любовной жизни.
– Ты можешь просто взять и сходить со мной на эту чёртову пьесу? Поступить как подруга.
– Когда там твоя пьеса?
Тени, заволокшие её взгляд, развеялись, вернув Маше её привычно взбодрённое и чуть высокомерное выражение.
– Сегодня вечером!
Сегодня вечером у Стеллы запланирован расстрел на работе, но сказать об этом только повеселевшей Маше означало открыть ящик Пандоры и уповать, что оттуда не вылезет чудище, способное разрушить весь этот мир.
Отношения Паши и Маши завязались в прошлом году, но это больше напоминало ситком с плохим и банальным сюжетом, где в каждой новой серии случалась комичная ситуация неловкости со стороны парня по отношению к недосягаемой девушке. Она не искала ни отношений, ни любви, ни тем более кого-то настолько ванильно-романтичного вроде Паши. Он был из тех парней, о которых обычно мечтают женщины, а встречая, умирают от скуки – «Романтик прошлого века!» и «Таких уже не осталось». Маше никогда такие не нравились, но, как говорится, всё когда-то случается в первый раз.
– Ты могла бы поговорить с ним.
– Не начинай.
– Тебе ведь плохо, так почему ничего не делаешь?
Мария отвернулась, скрестив руки на груди. Тёмный силуэт на фоне светлого окна превращал её образ во что-то эфемерное или, наверное, в картину, написанную углём, которую хочется разглядывать с разных сторон и вновь и вновь удивляться.
– Он должен догадаться, что что-то не так.
– Люди не умеют читать мысли, – напомнила Стелла, за что получила сердитый взгляд. – Я к тому, что порой то, что нам кажется очевидным, очевидно только для нас самих, а для окружающих, это тёмный лес, о котором они, возможно, даже не подозревают. Если сделаешь первый шаг, ты не станешь слабой.
– Применяешь полученные здесь знания на практике?
Стелла пожала плечами, качая головой:
– Должна же быть хоть какая-то от них польза.
– Тебе говорили о том, как сладко ты складываешь фразы?
– Возможно, пару сотен раз на дню, – Маша улыбнулась и отмахнулась от неё. – Ладно, на самом деле твоя личная жизнь меня не касается, поэтому, раз есть возможность даром сходить куда-то, я от неё не откажусь.
– У тебя в роду нет евреев?
Стелла изумлённо изогнула бровь, взяла телефон и включила фронтальную камеру, деланно оглядывая своё абсолютно славянское лицо. Также она покачала кончик косы и повернулась к Маше, выражая натуральное удивление. Накрашенные губы растянулись, и девушка расхохоталась – звонко и заливисто. За них двоих, потому что Стелла не улыбалась, не смеялась и не страдала от этого – в обычные дни. Но Маша веселилась ярко и эмоционально – её хватало на двоих, и это была одна из тех крохотных причин, почему когда-то они подружились. Странно, но подружились.
Разглядывая глянцевую бумагу с красивым заголовком посередине, контрольной линией и днями недели, по которым идёт представление, Стелла размышляла о том, как прогулять работу с учётом и без того сильного промаха. Машу бросить она не могла, когда той нужна была подруга, но и работу Стелла потерять тоже не могла: ситуация «между молотом и наковальней» в миниатюре.
– Ты правда увлекаешься гаданием на картах? Это так по-детски.
Одна из одногруппниц, девушка с агрессивно-красными волосами и своеобразным стилем в одежде, издевательски посмеялась над второй, более тихой, но не менее опасной девушкой. На фоне оппонентки она напоминала серую мышку, но только до того, как открывала рот:
– А ты правда увлекаешься компьютерными играми и тратишь на них полстипендии? Это так инфантильно.
– Они хоть реальные, а то, что ты читаешь по картам, лишь субъективная интерпретация твоего опыта.