– И правда, навалило неожиданно.
Стелла не улыбнулась лëгкой шутке. Она никогда не улыбалась и не видела в этом никакой проблемы, хотя окружающие почему-то были крайне этим обеспокоены. Постоянно причитали, комментировали и пытались вывести врунишку на чистую воду: как так, кто-то не умеет улыбаться – такое не может быть правдой! Отнюдь, размышляла Стелла, может быть, и она тому доказательство. Вот и старушка-комендантша сникла, вздохнула, махнула пару раз на лестницу и вернулась в свою каморку, из которой слышались глухие песни из телевизора.
Недолго думая, студентка рванула к лифту – старику немногим старше их страны, вероятно. Он работал по своему желанию, ездил только на те этажи, на которые ему хотелось, и в любой момент мог остановиться, чтобы передохнуть. И, возможно, никогда не заработать. Стелла не любила лифты, потому что в них всегда было узко и никогда нельзя было рассчитывать на побег в случае какой-либо аварии. Но в связи с тем, что ей выделили комнату на верхнем этаже, а подниматься по лестницам, как завещала панда из мультиков, она не любила, ей приходилось уповать на мастерство создателя этого стари-кана.
Несколько долгих минут спустя двери со скрипом открылись. Комендантша недовольно забухтела где-то у себя, но Стелла уже нырнула внутрь и нажала кнопку верхнего этажа. Долго под звуки электричества в плохо работающей лампочке она поднималась вверх, разглядывала рекламу на стенах и совсем ни о чëм не думала. В голове было так же пусто, как в её кошельке до следующей зарплаты.
Соседки в комнате не оказалось, и эта новость стала первой хорошей за весь день. Стелла не любила делить с кем-то личное пространство, но при заселении в общежитие это никого не волновало, и потому пришлось как-то приживаться. А она прижилась и даже неплохо ладила с девочкой, которая любила больше болтать, чем учиться, но всё-таки радовалась уединению, когда соседка оставалась где-то переночевать. Где – это Стеллу не волновало.
Сумка с тетрадями рухнула на рабочий стол, вынудив его жалобно скрипнуть. Уличная одежда была убрана, и на её смену пришла удобная, свободная и лëгкая домашняя футболка да штаны с тапочками. Зашумел чайник – роскошь для живущих в общежитиях, но Стелле повезло ещë и в том, что соседка любила комфорт.
На экране телефона высветилось несколько непрочитанных сообщений, два пропущенных звонка и множество рекламы из разных приложений, которую Стелле было лень удалять или блокировать их рассылку. Множество белых строчек создавали иллюзию, будто она была кому-то интересна и кто-то ждал её возвращения в сеть. Конечно, это не совсем иллюзия, потому что был как минимум один человек, который постоянно ей написывал. Университетская подруга – так называют людей, которые вроде близки, однако недостаточно, чтобы звать их просто друзьями. Словно существует какое-то «но», какая-то назойливая неуверенность в этой связи, которая разорвëтся после получения диплома, а потому к простой «подруге» всегда привязывалось «университетская».
Стелла не хотела об этом долго размышлять, пролистала бессмысленные сообщения, полные шуток, и выключила телефон.
Чайник вскипел. Нос наполнил терпкий запах крепкого чëрного чая без сахара. Язык укусила горечь. Стелла любила её, хотя считала, что пить крепкий чай на ночь – не самая здравая мысль. Но это не значит, что она откажет себе в таком удовольствии.
Было кое-что еще в её – их – комнате, за что она готова была стерпеть и шумную соседку, и строгую комендантшу, и даже дряхлый, крайне ненадëжный лифт – широкий подоконник с единственным на этаже огромным окном, снаружи больше походившим на открытый глаз циклопа. Забравшись на него, укрывшись тëплым пледом и крепко сжимая кружку с дымящимся чаем, Стелла могла созерцать струящуюся золотую ленту трассы, по которой гоняли машины и сверкали своими красными и жëлтыми фарами. Дома, как грибы натыканые вокруг, оделись в тëмные костюмы, и только пятна света блестели в редких окнах. Их ещë было много, потому что в одиннадцать ложиться спать чудилось чем-то кощунственным, ведь взрослые люди, тратящие жизнь на работу, считали каждый час свободного времени и легко могли пренебречь сном. Стелла их понимала, и потому почти каждый вечер, когда оставалась одна, тратила лишние часы не на сон, а на простое наблюдение.
Красивая игра света, теней и волшебства рукотворного города завораживала. Её можно было даже принять за подражание красоте небосвода. Но только за подражание.
Взгляд Стеллы скользнул к календарю, висевшему над кроватью. Последние дни ноября исчерпывали себя. Осень устала и готовилась передать сцену сестре. Зима уже была здесь, но заглядывала к ним лишь мельком: выпал первый снег, на термометре появился первый минус, а люди начали утепляться и предвкушать. Стелла наморщилась, опуская взгляд чуть ниже, к следующему за ноябрëм месяцу. Декабрь придëт вместе с зимой.