– Ты мог замëрзнуть до смерти.
Марк пожал плечами, насколько это было возможно.
– Не знаю, сколько я так валялся, но помню, небо тогда было потрясающим. Такое красно-жëлтое, как кончик тлеющей сигареты. Больше я такого не видел.
Зашуршала его чëрная куртка. Марк на одну руку глубже провалился в сугроб, но сумел выудить из кармана чупа-чупс в фиолетово-розовой обертке. Покрутил сладость в руках, замявшись на несколько секунд.
– Хочу бросить, – вздохнул он. – Стоматолог по головке меня не гладит за пристрастие к сладкому. Стоит только немного перенервничать и руки сами тянутся.
– Значит, ты сейчас нервничаешь? – Стелла вздёрнула бровь. – По тебе и не скажешь.
– Про таких, как я, Станиславский прокричал бы, что верит! – Уголок его губ дрогнул. – Хочешь? У меня годовой запас этих вредностей. Правда, вкусовое многообразие хромает.
– За бесплатно и отраву можно съесть.
Марк тихо рассмеялся и зашевелился, пытаясь достать из кармана ещё один чупа-чупс в похожей обёртке. Он услужливо снял её и протянул Стелле, которая прищурилась, попыталась приподняться на локте и почти провалилась по самый подбородок. Ругань сама слетела с языка, чем вызвала у Марка очередной приступ веселья. Как бы он не помер от смеха, лис чёртов! Преисполненная вредности, Стелла укусила конфету зубами и протолкнула в рот.
– Вишня? Не такая уж и сладость!
– Упс, – отозвался Марк.
Какое-то недолгое мгновение они молча потворствовали своим слабостям, совершенно не представляя, как на ледяных ногах выбираться из сугроба. Впрочем, они и не делали этого.
– Зачем рассказал? – Из-за конфеты во рту слова прозвучали невнятно.
– Почему нет?
– Не каждый готов признаться, что был жертвой травли.
Марк покачал во рту белую палочку, размышляя над её словами.
– Если я не буду говорить об этом, получается, они всё-таки победили, разве нет?
Снова тишина. Стелла крутила услышанное в голове: сказанное им имело для него значение, но она не знала, как относиться к такому откровению, поэтому не могла найти подходящих слов вопреки всем психологическим трюкам, вложенным ей в голову за годы обучения. От неловкости, что завладевала ею с каждой минутой, спас пиликнувший телефон. Достать его было настоящим испытанием, которое почти закончилось снежным захоронением, но в конечном итоге, отделавшись горсткой снега в кармане, Стелла включила экран и открыла присланную фотографию.
– Они помирились, – заключила она и показала Марку сообщение.
Немного смазанное, слегка засвеченное изображение Маши с красными щеками, припухшими глазами и окончательно растекшейся тушью. Она обнимала бледного парня в больничном костюме. У Паши растрëпанные, прямые, золотистые волосы, несколько пластырей на лице скрывали скученные на скулах и носу веснушки. Он смущëнно гладил девушку по волосам, кривовато улыбался и не смотрел в кадр, пока Маша показывала камере язык и хмурилась.
Mary: он навернлуся со 2 этажа общаги
Mary: пытлся пробраться внутрь после коменд часа и сломал ногу.
Stella: тебе почему не позвонил?
Маша прислала стикер с котом, закатывающим глаза, и добавила:
Mary: решил, что я его брошу, потому что он САМЫЙ БОЛЬШОЙ ПРИДУРОК на свете.
Stella: в след раз это я его из окна брошу, если он повторит нечто подобное! в больничке лежал он, а, слушая тебя, мучилась я!!!
Ответом был простой, но очень говорящий жест среднего пальца и поцелуйчик. Стелла вздохнула, выключила телефон.
– Стелла, – она взглянула на Марка, встретившись с каким-то сложным выражением лица. Он будто почти разгадал загадку, но не понимал её до конца. – Ты говоришь, что не можешь улыбаться. Губами – возможно, но глаза твои улыбаются. Они так блестят, что нельзя не улыбнуться в ответ.
Но он не улыбался. И эта серьëзность – она ему шла.
Глава 4
Стажёр
Сначала Стелле хотелось издеваться над его идеей, потом ей понравилось, она расслабилась, наблюдая за небом и слетающим с губ белёсым паром, но затем стало невыносимо холодно. Стелла мëрзла, пока они бежали – или, скорее, ковыляли на негнущихся ногах – в больницу, до палаты, к больничной койке Паши. Когда ребята вернулись, Маша окинула их удивлëнным взглядом и изогнула чëрную бровь.
– Как два мокрых кота из подворотни.
– Будто вас пытался проглотить снежный человек, – со скромной, немного кривой улыбкой подметил Паша, махнув им. – Могу вам предложить в своих апартаментах только совковую батарею. Располагайтесь, друзья, и чувствуйте себя как дома!