Ему досрочно присвоили звание “капитан”, несколько лет добросовестно тянул лямку ротного. Должность начальника штаба медсанбата, мягко говоря, не самая благодатная для боевого офицера. Но наверху сказали “надо”, видя в Александре Романовиче человека безотказного и добросовестного, способного привести в порядок весьма запущенное штабное хозяйство военных медиков.
Вспоминает подполковник Дмитрий Каплин:
— Сашу я знал много лет. Когда он пришел командиром взвода в учбат, я был там замполитом. И училище мы одно заканчивали — Орджоникидзевское. Душа-человек был. Однажды мы с семьями отдыхали в войсковом доме отдыха под Сухуми. Не зря говорят, что на природе человек раскрывает самые сокровенные черты своего характера. Так вот Саша и там оказался на редкость активным человеком. То на рыбалку нас вытащит, то вдруг меня к зарядке приучить захотел. А уж в преферансе он был непревзойденным фанатом! И сына своего научил играть не хуже взрослых. Детей, Павла и Леночку, он любил безумно. А с женой Наташей они были просто как молодожены!
Но Саша не был навязчивым, как это нередко бывает с людьми жизнерадостными. Он притягивал к себе, с ним было приятно проводить время, он по характеру был заводным, озорным, с виду беззаботным...
Служебные передряги ему уже были не в новость. Точила-глодала единственная горькая печаль-забота — жилье. Тринадцать лет ждал квартиру офицер (советский, потом — российский), орденоносец, безупречный в службе и беззаветный в бою... Впятером жили они на двадцати трех метрах тещиной квартиры. Ему было стыдно.
Наталья Юрьевна Савченко, вдова, рассказывала сквозь слезы:
— Он все говорил: “Вот переедем в новую квартиру — и заживем”. Слух прошел по дивизии, что будут давать квартиры в новом районе, на другом конце Москвы. У него-то что главное — боеготовность. Съездил туда-сюда, время засек, сколько получается на дорогу. Потом дрель купил — жилье собственное обустраивать. Он у меня самостоятельный был, все сам норовил сделать. Квартира — его мечта была. Теперь вот получили...
С Сашей они познакомились под Новый год. Наталья училась в сельхозинституте, у Саши там же учился друг. У елки новогодней и встретились. Потом было 8 Марта — все внимание девушкам. В третью или четвертую встречу он заявил категорически-бесповоротно: “Мы с тобой поженимся. Сына своего назовем Павлом”. Напористый был мужчина, инициативный и рассудительный. Командир.
Дома он был мягким, нежным, добрым. Но когда брал телефонную трубку и говорил “с работой”, то голос суровел, речь становилась жесткой, интонации — распорядительными. Домашние сразу притихали. А трубку положил — и снова добрый папка и ласковый муж. Наталья Юрьевна продолжает:
— О солдатах он заботился, как о детях, для меня поначалу это было даже немного странно. Когда он был молодым офицером, служил, не жалея себя. Дивизия для него была
— свет в окошке. Служба там — самое почетное дело. Это для него было не напускное, никакой высокопарности, твердая убежденность. Раз как-то домой книжку принес в красной обложке, про дивизию — это чтоб мы, значит, прочитали. А как раньше парады ждали! Все у телевизора — дзержинцев высматривали. Наши идут! Восторг!
Из проклятых горячих точек привозил он “свои пули”, те, что шлепались где-то рядом на излете, не достав его в очередной раз. Валяются теперь дома, расплющенные, бесформенные кусочки металла, так же высекают слезу из выплакавшейся дочерна вдовы, как и геройская Звезда. Смелым он был отчаянно, всюду лез вперед. И, как ни странно это покажется, его любимая Наталья теперь жалеет, что не был он... трусом.
Рассказывают подчиненные подполковника Савченко, находившиеся с ним в одном бронетранспортере в тот роковой день.
Старший сержант А.Кучеренко:
— На узком участке дороги, на котором мы оказались, творилось что-то невообразимое. Мы сидели, как в барабане, по которому со всех сторон лупят палками. Когда наш БТР подбили, подполковник Савченко приказал нам десантироваться через боковой люк и бежать назад к нашим машинам. Прошли буквально мгновения. Когда я снова повернулся к нему, то понял — уже все, он убит...
Рядовой В. Балобин:
— Два БТРа, которые шли позади нас, отошли назад, и дорога оказалась свободной для простреливания со всех сторон. Как пробраться к оставшемуся за брошенным рефрижератором БТРу капитана Миндзаева? Вот это был для нас вопрос жизни и смерти. Пули просто стаями летали, а мы лежали на асфальте не в силах поднять головы. Это сейчас можно рассуждать, как лучше следовало поступить...