А партии себя реабилитировать не надо. Берия, Сталин, Брежнев — это не партия. Тухачевский, Киров, Фрунзе, многие другие погибли именно потому, что были коммунистами. А субъективистская оценка и такой подход к истории свет не проливает, а дает только почву слишком просто судить о таких вещах людям, которые боятся или которым не хватает силы и смелости копнуть и взглянуть на те проблемы, которые выходят дальше собственного благополучия и обязательно нарушают спокойное течение жизни. Зачем им партия, что она дает? Только взносы платить? А где же идеи? Идей нет! Это такая тема сложная, мне просто сейчас не хочется углубляться..."
Будущий политработник не был зашоренным ретроградом, сухарем и брюзгой. Ничто человеческое ему не было чуждо — много читал, пел под гитару, любил веселую компанию. Он нравился девушкам, и никогда не позволял себе малейшей лжи, неискренности, грубости по отношению к ним. Был остроумен, умел поддержать беседу, хотя порою очень смущался вниманием к себе.
"Был в Пушкинском театре, смотрел "Кутузова". Рядом со мной сидела студентка из текстильного института (узнал в антракте). Она при каждом выстреле на сцене закрывалась мной на всякий случай от шальной пули. Я долго терпел. Потом сказал: "Милая девушка, вы лучше падайте на пол — так надежнее, и рукав мой будет целей".
Она ответила, что предпочитает такой способ защиты, поскольку от меня не только пули, ядра отскочат. Потом долго прыскала периодически. В дальнейшем мы очень мило поговорили, я проводил ее даже до метро.
Дальше я был "избит" своим другом за свою шутку. Он заявил, что больше со мной в такие места ногой не ступит. Сказал, что я идиот и что ни одна дура за меня замуж не выйдет до тех пор, пока я буду таким... Дальше пошли изъяснения в жестком стиле. Я со всем соглашался... Смеялись до самого КПП...
Я был на концерте "Скорпиона". Это было что-то! Там уже не визжали, извини меня за простоту душевную, раздевались. Я не знал, куда смотреть. Такое надо видеть — "металлические" девочки дали газу. Как я вернулся живой, не знаю. Пришел, лег в свою самую ласковую, нежную и любимую кровать, трижды крикнул "Хеви метал!" и уснул..." Спектакль "Кутузов" в репертуаре он выбрал не случайно. Однокашникам по училищу Олег так и заявил: "Мы с Михайло Илларионычем, можно сказать, земляки — он ведь в моем Пирятине еще в капитанах ходил". Ребята шутили: "Значит, быть и тебе фельдмаршалом, курсант Бабак". Шутки шутками, а личность великого русского полководца всерьез интересовала Олега еще со школьных лет. Роман Л. Раковского "Кутузов" был едва ли не настольной книгой. Любое упоминание о фельдмаршале Олег внимательно изучал, делал выписки-цитаты. Когда заговорили о Кутузове с той студенткой в антракте спектакля, когда она высказала еще один комплимент своему симпатичному знакомому, бравый курсант не без некоторого щегольства с пафосом выдал: "Милая барышня, я стараюсь не забывать завет старика Кутузова, который говорил нам, военным: "Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов: она есть надежная стена отечества, о которую все сокрушается". Так-то! На том стоим!" Конечно, рок-концерты и спектакли в его курсантской жизни были редкими праздниками. Будни — занятия в классе и в поле, караулы (как один из лучших, Олег Бабак нес службу часовым у Боевого знамени училища), стажировки, командировки. Ко всему он был еще и комсомольским вожаком, и членом парткома.
"Недавно у нас было собрание комсомольского актива училища. Народу было! — это понятно, гости из райкомов, и... я его вел. Впервые довелось стоять перед такой аудиторией. Первые десять минут я даже не помню, но остальное время моя рубашка только высыхала. Поднял вопрос об одном из таких ребят, для кого уже готовы звания и кабинеты. Знаешь, волноваться я начал после. Когда начались... уточнения. Стало обидно и горько. Завтра пойду и выскажусь, буду воевать. По крайней мере, совесть моя будет чиста..."
Новоиспеченные лейтенанты, полные честолюбивых планов, убывали в войска. Личные дела молодых офицеров пошли в части спецпочтой. Синие коленкоровые папки с надписью "Секретно" хранили пока лишь по нескольку листочков. В аттестации на присвоение первого офицерского звания Олегу Бабаку читаем: