Так как большинство в толпе составляли мужчины, притом довольно крепкие, я не особенно выделялся. Однако, мне всё равно нужно было отделиться от них и добраться до своего корабля. И как раз на этом последнем участке я буду заметен больше всего. Я обогнул толпу провожающих, стараясь, чтобы между мною и темнотой было как можно больше народу, и следя за тем, не привлекаю ли я чьё-то внимание. Но пока что я словно опять был прикрыт защитным облаком Ита.
Мне хотелось бежать или прикрыться чем-нибудь, но и то, и другое было невозможно. Более того, я боялся даже просто оглядываться — беспокойство само по себе могло меня выдать.
Впереди я увидел багажный транспортёр, уверенно ползущий к кораблю. Моя сумка по-прежнему стояла наверху, это означало, как я надеялся, что Ризк не двигался. Транспортёр подъехал к основанию трапа и замер, ожидая, пока его освободят от груза.
«Справа наблюдатель. Патруль», — ожил Ит.
Я даже не посмотрел в этом направлении.
«Идёт на корабль?»
«Нет. Он вынул из чехла видеокамеру. У него нет приказа препятствовать взлёту, он должен просто убедиться, что ты идёшь.»
«То есть, теперь они знают, что наживка готова, и пора расставлять ловушку. Очень мило», — заметил я. Но отступать было некуда. К тому же, Патруля я боялся куда меньше, чем Гильдии. В конце концов, для Патрульных я представлял некоторую ценность, ту которую имеет наживка, пока ей не пожертвовали. И я был уверен, что если мы покинем планету, им будет вовсе не так просто использовать меня, как они самонадеянно полагали. У меня было то, о чём они даже не подозревали — Камень Предтеч.
Итак, я не подал вида, что заметил его. За мной наблюдали, в то время как я стащил Ризка с транспортёра, провёл его вверх по трапу, поднял трап и загерметизировал корабль. Я погрузил сей ценный груз в одну из кают на нижней палубе, пристегнул его, взял его пилотскую карточку и поднялся вместе с Итом в рубку. Там я вставил карточку в контрольное устройство, чтобы получить разрешение и приготовился к старту. Ит объяснил мне, как запускать автопилот. Но у нас не было плёнки с курсом, а это означало, что когда-нибудь в космосе Ризк должен будет сыграть свою роль, иначе шансы на возвращение в какой-нибудь порт будут ничтожно малы.
IV
Из-за отсутствия маршрутной ленты мы не могли выйти в гиперпространство до тех пор, пока Ризк не задаст координаты для скачка. Так что, взлетев с планеты мы могли передвигаться только внутри системы, а это лишь увеличивало грозившую нам опасность. Если в гиперпространстве перехватить корабль нельзя, то внутри системы сделать это очень просто. Поэтому, едва придя в себя после гравитационного шока, я немедленно отправился к своему пилоту.
Наша доблестная посудина, «Вендвинд», была чуть больше разведывательного корабля, но поменьше, чем обычное судно вольных торговцев класса «Д». Скорее всего, она в своё время была яхтой какого-нибудь босса. Хотя все роскошные побрякушки были давным-давно сняты, закрашенные следы на стенах подтверждали моё предположение. Позднее «Вендвинд» использовался как обычный внутрисистемный транспортный корабль, а последним событием в его судьбе была конфискация Патрулём за контрабанду, после чего его выкупил спекулянт-саларикиец.
Кроме помещений для членов экипажа на корабле имелись ещё четыре каюты, причём три из них были объединены для перевозки грузов. Там я нашёл отличный сейф, вещь небесполезную для торговца драгоценностями.
Судя по крепёжным отверстиям и отметинам на стенах и палубе, когда-то на «Вендвинде» были установлены, явно нелегально, лазерные пушки, но сейчас их, конечно, уже не было.
Ризка я поместил в последней сохранившейся пассажирской каюте. Когда я вошёл туда, он боролся с противоперегрузочными ремнями, дико озираясь по сторонам.
— Что случилось? Где я?
— В космосе. На корабле, — выдал я ему без долгих объяснений. — Мы всё ещё внутри системы и вполне готовы выйти в гипер, как только ты сможешь задать координаты.
Он закрыл глаза, и — странно — дряблые черты его лица стали вдруг жёстче, словно сквозь слой осевшей на планете грязи стал виден человек, каким пилот был когда-то. Он вытянул руку и положил ладонь на стену, словно желал на ощупь убедиться в правоте моих слов.