Скорцени, который внимательно слушал доклад, согласно кивнул:
– Пожалуй, я вами соглашусь. Цепочка слишком длинна, а значит, может порваться в нескольких местах. Начните с завода в Норвегии и пройдите оттуда по всему маршруту доставки тяжёлой воды вплоть до конечного пункта.
Обмен паролями прошёл без осложнений. На смотровой площадке достаточно народа, чтобы двое неброско одетых мужчин не привлекли к себе особого внимания.
– Летом это более грандиозное зрелище, – заметил Норвежец (будем звать его так).
– Сейчас тоже впечатляет, – отозвался Раушер. – Как он называется?
– Водопад? – уточнил Норвежец. – Рьюканфоссен. А эта долина – Веморк. А город, из которого вы приехали…
– Рьюкан, – улыбнулся Раушер. – Я в курсе.
– Простите… – смутился Норвежец.
– Ну, что вы, – возразил Раушер. – Приятно встретить в вашем лице патриота не только Норвегии, но и её отдельно взятой части.
– Действительно, – кивнул Норвежец, – я посвятил «Норск Гидро», считайте, всю свою сознательную жизнь!
– Причём тут это? – удивился Раушер.
– Ну, как же? Ведь это «Норск Гидро» решила использовать энергию падающей воды и построила на водопаде гидроэлектростанцию, а рядом с ней завод, который, в свою очередь, является для Рьюкана градообразующим предприятием. Всё это отсюда смотрится не под самым выгодным ракурсом – я имею в виду промзону, – но всё равно видно и здание завода, и часть машинного зала электростанции позади него. А огромный закрытый жёлоб, что спускается с вершины горы прямо к машинному залу? Внутри него течёт точно такой же водопад. В таком виде он не столь живописен, как его вольный собрат, зато он крутит турбины, а после них ниспадает вниз справа от машинного зала, но этого отсюда не видно. Я понятно объясняю?
– Понятно, – кивнул Раушер. – А как-то подсветить долину ваша «Норск Гидро» не пыталась? Ведь и завод, и город, как я слышал, полгода находятся в тени гор практически без прямого солнечного света?
– Думаете, это так просто? Ну, есть у нас канатная дорога, которая ведёт на плато, где солнечно. Люди этим пользуются. А что предложите вы?
– Ну, не знаю, – пожал плечами Раушер. – Зеркала на склонах гор поставьте, что ли. Пусть пускают в город огромных солнечных зайцев.
– Шутите? – посмотрел на Раушера Норвежец. – По вашей улыбке вижу, что шутите. А мне между тем ваша идея про зеркала понравилась. Кончится война, и мы обязательно вернёмся к этому предложению!
– Расцениваю ваши слова, как комплимент, – поблагодарил Раушер, – А теперь ответьте: для чего «Норск Гидро» понадобилось налаживать производство тяжёлой воды?
– Это вышло совершенно случайно, – пояснил Норвежец. – Только когда на заводе побывал профессор из Осло Одд Хассель, мы с удивлением узнали, что побочный продукт, получаемый в процессе гидролиза, и есть тяжёлая вода. До того, как Норвегия была оккупирована, воды выпускалось крайне мало. Теперь же, по заданию «ИГ Фарбен», и под дулами немецких автоматов, мы производим более 4500 кг тяжёлой воды в год. Из-за этого завод придётся взорвать.
– Не жалко? – спросил Раушер.
– Ещё как жалко, – вздохнул Норвежец. – Но раз без этого никак – мы это сделаем.
– Как скоро? – уточнил Раушер.
Норвежец промолчал, как и не слышал.
– Хорошо, зайдём с другого бока, – согласился Раушер. – Вам известно, кто я и зачем сюда прибыл?
– Только то, что вы представляете союзную разведку.
– Это так, – кивнул Раушер, – И сорвать поставки тяжёлой воды в Германию – наша совместная операция с английской разведкой, которую представляете здесь вы. Но есть ещё и легенда. А по ней я являюсь оберштурмбанфюрером СС, сотрудником особого отдела, и прибыл сюда, чтобы проверить, на должном ли уровне организована охрана особо важного объекта. Вы понимаете, что это означает? Я обязательно найду нарушения и доложу о них и руководству местной охраны, и своему руководству в Берлин. Местные, ладно. Я буду общаться с ними в таком тоне, что они из вредности пренебрегут моими рекомендациями, а вот Берлин… Так когда намечена акция?.. Ладно, сколько времени я должен для вас выиграть?