– Хорошо. Он пока остаётся под прикрытием. Ведите себя соответственно, и дайте понять ему, чтобы вёл себя так же. Будьте осторожны при общении, вас могут слушать.
Потом, когда у них появилось место и время поговорить по душам, Николай вспоминал эти минуты с улыбкой. «Когда первый раз очнулся после того, как в меня кинули гранатой, сделал всё, как учили: виду, что в сознании, не подаю, глаз не открываю, пытаюсь на слух оценить обстановку. Рядом вроде никого, зато в отдалении слышна речь. Слов, правда, не разобрать, но, чёрт возьми, говорят явно по-немецки! Додумать ситуацию не успел – отключился. В другой раз чувствую: рядом кто-то есть. Осторожно приоткрыл глаза и вижу над собой твоё лицо, тут я зенки и распахнул!» – «А я сразу палец к губам приложила, чтобы ты молчал, и стала по-немецки вводить тебя в курс дела» – «Ну, да. Мол, ты следователь и ведёшь дело о моём предательстве. Хорошо, что это была ты, был бы кто другой, мне незнакомый, точно бы мозги закипели, а так быстро сообразил, что я всё ещё под прикрытием» – «Ага. Классно получилось. Хотя, может, эта предосторожность и была лишней. По-моему, никто нас не слушал» – «Как знать, в этом деле никакая предосторожность не бывает лишней».
Анна-Мария присела на стул возле кровати и позволила себе лёгкую улыбку.
– Как вы себя чувствуете, герр Зоненберг? – спросила она.
– Неплохо, фрау следователь, – ответил больной. – Завтра это, – он коснулся рукой повязки на лице, – обещают снять.
– А у меня для вас ещё одна хорошая новость: следствие по вашему делу закончено. Теперь вы военнопленный, и скоро будете отправлены в соответствующий лагерь. Осталось выполнить пустяшные формальности: ознакомьтесь с этими документами и поставьте в конце свою подпись!
На самом деле то, что следовало подписать, находилось в самом конце списка, состоящего из нескольких листов бумаги. Сначала шли инструкции Зоненбергу на немецком языке от СД, потом Ежову на русском от КГБ. Николай читал быстро, не возвращаясь к прочитанным строчкам. Поставив подпись, вернул папку Анне-Марии. В момент передачи руки их на мгновение соприкоснулись, и пальцы Николая легонько сжали пальчики Анны-Марии. Это была единственная вольность, которую они посмели себе позволить.
Поскольку это была совместная операция Второго Главка и «Четвёрки», Сталин с самого начала был в теме, и даже лично вносил отдельные коррективы. Это с его подачи внесли изменения в условия содержания военнопленных в ЛВП № 413, который часто проходил по сводкам просто как «Беличий острог». «А не будет ли это перебором, товарищ Сталин, – сомневался Судоплатов, – военнопленные свободно разгуливают по острову?» – «Вот именно, что по острову, – усмехнулся в усы Сталин, – с которого без помощи извне не сбежишь. А такой вариант охрана, состоящая из штрафников и пьяниц, и в уме не держит. Скажи, может такое быть?» – «Ну-у…» – неуверенно протянул Судоплатов. «Давай без «ну» – нахмурился Сталин, – Немцы о русских в плане дисциплины невысокого мнения, если сумеете создать нужный антураж – слопают, и не подавятся! Нам ведь дата, когда вблизи острова всплывёт германская подлодка, известна?» – «Так точно!» – «Значит, известна и дата побега. Предупредите тех, кто будет изображать идиотов-охранников, что Скорцени, Зоненберг, и ещё кто-то по их выбору, должны уйти целёхонькими, остальных, кто ударится в побег – перестрелять! Что-то неясно?» – Сталин заметил, что Судоплатов как-то мнётся. «Да вот думаю, кого назначить новым комендантом лагеря? Его ведь после побега придётся привлечь к ответственности…» – «Обязательно придётся, – кивнул Сталин. – И к очень строгой. Иначе мы своей гуманностью всю игру поломаем. Но ты об этом не беспокойся, – в глазах Сталина промелькнула хитрая искорка. – Назначай кого хочешь. Об остальном я сам побеспокоюсь!»
Лодка шла на вест-зюйд-вест. За кормой всё больше отставали Оркнейские острова. Скоро они совсем выдохнутся в бессмысленной погоне и сорвутся за линию горизонта, навстречу первым лучам восходящего солнца. Верхняя палуба пустынна. На ходовом мостике, кроме командира и старпома только вахтенные, как и внизу в отсеках. После ночной тревоги, когда в спешном порядке пришлось покидать общежитие, любезно предоставленное экипажу «Волкодава» командованием британской военно-морской базы в Скапа-Флоу, после построения на палубе и приказа командира «Корабль к бою и походу изготовить!», после выхода в кильватерной струе лоцманского катера из сонной гавани, прошла, наконец, долгожданная команда: «Экипажу – отдых, третей смене заступить на вахту!» Кто не в третьей смене, сразу разбрелись по койкам, и на лодке установились покой и благолепие.