Полковник задумался. С одной стороны, нарушение, конечно. С другой стороны, не такое уж и серьёзное. Всегда можно найти оправдательную причину. Вон, ледостав на носу. Да и баба, эта Жехорская, вроде надёжная. Такая не сдаст. Зато с её помощью, в случае чего, выгребем без труда. Эх, была – не была! Полковник улыбнулся:
– Договорились!
Надо ли говорить, что в этой поездке Анна-Мария выполняла поручение германской разведки, а прикрывала её действия разведка союзная? Не надо? Сами догадались? Вот и молодцы!
Из Архангельска к острову Анну-Марию доставил эсминец, а на берег она высадилась уже с рейсового катера. Красивая женщина в военной форме, которая в сопровождении лагерного начальства с умным видом осматривала хозяйство, притягивала взгляды и охраны и лагерных сидельцев.
– Обратите внимание, Отто, – порекомендовал Скорцени Зоненберг, – какое очаровательное начальство посетило наш богом забытый уголок.
– Да вы поэт, Вальтер, – усмехнулся Скорцени. – А бабёнка действительно ничего, фигуристая!
– И один из лучших агентов абвера в этой дикой стране, – чуть слышно добавил Зоненберг.
– Шутите?! – Скорцени заглянул Зоненбергу в глаза, пытаясь разглядеть в них подвох, но взгляд оставался серьёзным. Скорцени ничего не оставалось, как задать вопрос, к которому его столь явно подталкивали: – И что это может означать?
– То, что нам пора собираться в дорогу, оберштурмфюрер, – улыбнулся Зоненберг. – Детали я сообщу вам сегодня, после того, как состоится моя встреча с фрау-капитан.
Когда через некоторое время отдельных военнопленных стали вызывать в комендантский дом, среди них оказался и Зоненберг…
Забрав «фрау-капитан», катер покинул остров, задержавшись на несколько часов против обычного, а тем же вечером Зоненберг и Скорцени шептались перед сном в дальнем углу барака.
– Посланная за вами фюрером подлодка на подходе. Послезавтра нам необходимо попасть в наряд на лесопилку, а во время обеда быть настороже. Как только наш наблюдатель подтвердит, что лодка всплыла, а десант занял участок берега – уходим в побег!
Закрывая совещание, Ежов не был многословен:
– Товарищи! Операция «Бандероль» вступила в решающую фазу. Пока сколь-либо серьёзных проколов в нашей работе – тьфу, тьфу, тьфу – не было. – Ежов для верности постучал костяшками пальцев по столешнице. – Прошу всех быть предельно внимательными, чтобы столь отрадная тенденция сохранилась до конца операции. Все свободны! Генерал-майор Судоплатов, задержитесь!
Оставшись наедине со стоящим возле стола генералом, Ежов указал тому на стул:
– Присаживайся! – Некоторое время нервно барабанил пальцами по столешнице, потом решительно пристукнул по ней ладонью. – Ладно! Буду говорить прямо. Я знаю, Паша, что ты держишь своего непосредственного начальника в курсе наших общих дел.
– Так я этого никогда и не скрывал. – Судоплатов был скорее удивлён, чем обеспокоен. – Да и договорённости такой меж нами, помнится, не существует.
– Верно, всё верно! Но я надеюсь, ты дозируешь передаваемую Сталину информацию? Зачем загружать и так очень занятого человека чуждыми ему проблемами. Я имею в виду, что Иосиф в нашем деле не профессионал. Можешь не отвечать. В твоём профессионализме я как раз не сомневаюсь. – Ежов поморщился. – Не то, не то я говорю. И вообще зря я затеял с тобой этот разговор. Извини, Паша, можешь идти…
Судоплатов встал:
– Я понимаю, Николай Иванович, вы волнуетесь за сына, но так и товарищ Сталин, можете мне поверить, тоже искренне за него волнуется!
– Да верю я, Паша, верю! Но… Ладно, иди! И забудь этот разговор, не было его!
Сталин был на удивление всем доволен, и тихо радовался ещё чему-то своему. Не будь крайнего разговора с Ежовым, Судоплатов вряд ли обратил внимание на такое поведение председателя ГКО – ну, радуется человек, и пусть себе, мало ли какая у него для этого причина? Но теперь начальника «Четвёрки» поведение Сталина насторожило. Не связано ли оно с операцией «Бандероль»? Следовало проверить, и он рискнул. Когда Сталин потянулся к трубке, а ему махнул рукой, дозволяя удалиться, Судоплатов остался стоять на месте.
– Что ещё? – удивился Сталин.
– Прошу прощения, товарищ Сталин, но вы обещали подумать, как быть с комендантом «Беличьего острога»?
– А я разве не сказал? – удивился Сталин. – Извини, верно, запамятовал. Я приказал сменить коменданта. Туда уже убыл подполковник Шарабарин, вместе со своей шестёркой капитаном Грачкиным, пора воздать этим сволочам по заслугам. После того, как они проморгают побег, уже никакой дядя не спасёт Шарабарина от заслуженной кары!