Глядя на довольное лицо Сталина, Судоплатов понял: сейчас его удел молчать. Но уже за дверью кабинета включил мозги на полную катушку. Итак, случилось именно то, чего опасался Ежов: дилетант вмешался в игру профессионалов. Но так ли на самом деле велик уровень опасности? Шарабарин прибудет на остров и вступит в должность коменданта только сегодня, а завтра днём произойдёт побег. У него меньше суток, чтобы нагадить им в кашу. Нет, основательно испортить игру он точно не успеет. Гарнизон острога состоит из надёжных людей. Хотя подобный вариант планом предусмотрен не был, но сориентироваться и найти способ устранить помеху они должны. А если нет? Шарабарин и Грачкин, конечно, сволочи, но не идиоты, и не трусы!
Добравшись до кабинета, Судоплатов первым делом позвонил на аэродром и приказал срочно готовить к вылету самый быстрый самолёт. Потом он вызвал к себе Бура…
– … Если всё понял – машина внизу, самолёт ждёт! – напутствовал Бура Судоплатов.
– Будь спок, командир! – блеснул белым оскалом Бур. – Прикрыть Малыша (боевой псевдоним Николая Ежова-младшего) святое дело. Будет исполнено по высшему разряду!
– Всё бы тебе зубоскалить, – пробурчал Судоплатов. – Ладно, удачи! Я пока свяжусь с Архангельском, пусть готовят местную авиацию.
Проводив Бура, Судоплатов поморщился. Теперь предстояло не столь срочное, но крайне неприятное дело: поговорить с папой Малыша…
День выдался хлопотный. Бывший комендант торопился сдать дела, чтобы успеть на катер, капитан которого уже несколько раз нетерпеливо гудел. И, вот ведь засада, Шарабарин не мог в их желании препятствовать ни тому ни другому. Одному коротать длинный полярный вечер не хотелось, так что приходу Грачкина подполковник даже обрадовался. С должностью для капитана он ещё не определился, в Архангельске сказали «На ваше усмотрение», а усмотреть новоиспечённый комендант успел пока мало чего. Зато Грачкин на правах вольной птицы, но и как лицо, приближенное к новому коменданту, успел облазить чуть ли не весь остров. Теперь делился впечатлениями.
– Знаешь, Виталий, что-то не похоже это место на трамплин, с которого нам удастся прыгнуть сразу в тёплое местечко. «Беличий острог» такая же задница, что и «Заячий остров», если не хуже.
– Много ты понимаешь в трамплинах, – пробурчал Шарабарин, разливая коньяк, хотя на душе у него было погано от тех же предчувствий, – Мне вот перед отправкой прямо сказали, что приказ о моём «полковнике» и твоём «майоре» уже, считай, подписан. И сидеть нам в этой, как ты выразился, «заднице» ровно столько, пока лагерь не станет образцовым. А на это нам с тобой, думаю, года хватит!
– Ну, ежели так, то давай за это и выпьем! – предложил Грачкин.
Гидроплан приводнился метрах в ста от берега. Оттуда сразу помаячили фонариком. Пилот дал ответный сигнал и обратился к закончившему надевать гидрокостюм Буру:
– Вас ждут. Доплывёте, товарищ полковник?
– Говно вопрос! – усмехнулся диверсант, бесшумно соскользнул в воду, принял мешок и ловко приторочил его на спину. – Бывайте, хлопцы! – Бур уверенно поплыл в сторону берега, где периодически вспыхивал огонь фонарика.
– Хорошо идёт, бесшумно, – сказал бортмеханик. – Взлетаем, командир?
– Подождём, – откликнулся пилот. Когда с берега просигналили, что пловец прибыл, сказал: – Вот теперь взлетаем!
Теперь в комендантском доме коньяк пили уже в двух местах, правда, Бур делал это исключительно «для сугреву».
– Что там комендант? – спросил он у младшего лейтенанта, который на самом деле был капитан, но на время операции сдал три звёздочки на хранение.
– Хотите послушать? Балабанов, уступи товарищу полковнику наушники!
Бур пару минут с брезгливой миной слушал пьяный трёп Шарабарина и Грачкина, потом вернул наушники:
– Идиоты… Но глаз с них завтра не спускать!
– Будет сделано, товарищ полковник, – заверил лейтенант, – обложим, как ёлочную игрушку ватой!
Через отворенную форточку пахнуло чуть приправленной дымком едой.
– Что там? – спросил Шарабарин.
Грачкин встал со стула и подошёл к окну. По направлению от хозблока к воротам неторопливо чапала каурая лошадка, запряжённая в полевую кухню. На козлах восседал здоровенный детина, на могучей груди которого никак не хотела сходиться поварская куртка. «Во, ряху наел!» – лениво подумал Грачкин, а на вопрос коменданта ответил: