Они спустились по лестнице на первый этаж, и вышли в окружавший госпитальные корпуса сад.
– Вон она, сидит на скамейке, – показал Ганс, и добавил: – Её Эльза зовут. Иди к ней, не бойся. Она успела поговорить с врачом, тот наверняка предупредил её о твоей амнезии.
Пётр поблагодарил Ганса и с бьющимся сердцем пошёл к скамейке. Эту сцену с его стороны лучше было и не сыграть. Женщина с удивлением и испугом смотрела на мужчину с ужасным шрамом через всё лицо, который напоминал её Вилли разве что ростом. Тот, в свою очередь, смущался и своего вида, и того, что тоже её не узнаёт.
Эльза встала со скамейки, подошла к Петру, заглянула в лицо, спросила неуверенно:
– Вилли, это ты?
Лицо Петра исказилось совершенно неподдельной мукой, на глазах выступили слёзы. Это решило всё. Эльза поспешно сделала последний разделяющий их шаг, прижалась всем телом и истерично зарыдала у него на груди. Ганс, наблюдавший за происходящим со ступеней крыльца, удовлетворённо улыбнулся и пошёл сообщать приятную новость соседям по палате.
Этот трюк, для людей военных в общем-то несложный, они проделали с изяществом бывалых офицеров. Синхронно вошли, синхронно отпечатали несколько шагов, сверкая начищенными до зеркального блеска сапогами, синхронно вскинули руки в партийном приветствии.
– Хайль Гитлер! – это они рявкнули также синхронно.
– Хайль, – с некоторой ленцой откликнулся сидящий за письменным столом мужчина. – Расслабьтесь, друзья! – отмеченное шрамами лицо расплылось в улыбке.
Поднявшись во весь свой громадный рост, хозяин кабинета стал выбираться из-за стола.
«Лихо он меня обскакал, – с завистью думал Науйокс. – Вот бы и мне научиться с такой же быстротой менять погоны, глядишь, и щеголял бы, как он, в мундире штандартенфюрера, а не прозябал который год в оберштурмбанфюрерах».
А Скорцени был уже возле них. Обменялся рукопожатием с Науйоксом, а Раушера помимо этого ещё и по плечу похлопал. Перебросился с каждым из офицеров несколькими малозначащими фразами – на чём приступ панибратства как бы и завершился. На ходу указав офицерам на стулья, Скорцени вернулся за стол, и за всё оставшееся время аудиенции не улыбнулся больше ни разу.
Уже на улице, оказавшись в месте, где их разговор никто посторонний слышать не мог, Науйокс произнёс:
– Ты, верно, рад? Не отвечай, и так понятно, что рад. Ещё бы, оказаться на страже самых важных секретов Рейха! Господи! Знали бы они, – Науйокс мотнул головой куда-то вверх, – какую лисицу поставили охранять курятник!
Раушеру ни тон напарника, ни содержание монолога точно не нравились, и он решил этот балаган прекратить.
– Вообще-то, – сказал он, – мне и в адъютантах Гейдриха жилось неплохо. Жаль, что тебе приспичило его убить…
Науйокс дёрнулся, как от удара кнута, лицо сделалось кислым, однако от каких-либо комментариев он предпочёл воздержаться. Раушер выждал время, дав обстановке разрядиться, потом заговорил:
– Мы уже не раз говорили на эту тему, и вроде бы пришли к определённому выводу: мы не соратники, а лишь временные союзники. Но мне всё-таки кажется: ты согласился на сотрудничество не только потому, что тебя припёрли к стенке, а ещё и потому, что понимаешь: фашизм для Германии – тупиковый путь развития, я неправ?
Раушер посмотрел на Науйокса. Тот глядел строго перед собой, упрямо сжав губы. Ну и ладно!
– Твоё теперешнее молчание я расцениваю как подтверждение правоты только что произнесённых мной слов, – подвёл черту под разговором Раушер.
Ежов закончил читать и закрыл папку. Выглядел председатель КГБ довольным.
– Давай, Глеб Иванович, обсудим, что мы с этого, – Ежов хлопнул ладонью по папке, – можем иметь.
Сидевший напротив начальник Первого главного управления КГБ генерал-полковник Бокий согласно кивнул.
– То, что при личном штабе Гиммлера создано некое подобие службы собственной безопасности – это для нас хорошо?
– И да, и нет, – сразу ответил Бокий, видимо, подготовился к такому вопросу. – То, что новой службе в числе прочих обязанностей вменяется контролировать работу подразделений, отвечающих за охрану особо значимых объектов – это безусловный минус.
– Ну да, – кивнул Ежов, – качество работы этих подразделений заметно повысится, что тебя, как руководителя внешней разведки, радовать не может.