В ту же ночь она написала ответ, что согласна. Один только Бог знал, какую жертву сделала Паша, решившись погубить свою юность, лучшие возможности, соединяя свою жизнь с заключённым. Делая это, она вспоминала слова Спасителя: «Если кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет её ради Меня и Евангелия, тот сбережёт её».
Полученный ответ на предложение влил как бы новые силы в душу Володи. Он тут же торопливо ответил ей телеграфным стилем: «Добрый день. Твоё последнее письмо получено. Более чем солидарен с твоими чувствами и письмом. Иначе и не могло быть, и не должно! Хвалю тебя! Жди вполне соответствующий и исчерпывающий ответ почтовым заказным отправлением. Карточку тоже. До свидания!» Далее следовала красивая подпись Володи и число 10.02.31 г.
Вскоре Паша получила и его заказное письмо. «А всё-таки он красивый, — подумала Паша, — а я ведь этого не искала, и он нигде не хвалился в письмах своей красотой». В письме Володя изливал чувства из своего сердца. При мысли, что они должны принадлежать друг другу, на него снизошло поэтическое вдохновение:
Глядишь ты вдаль житейского волненья,
Но ничто не манит твои усталые глаза,
Душа полна иного вдохновенья,
Во взоре светится сострадания слеза.
Не мучься ты душой своей усталой,
Неравнодушный взор на время успокой,
Отдай себя другой такой же воле,
Сотри слезу дрожащею рукой.
Несмотря на то, что он находился в тюрьме, и однообразно тянулись дни, Володя был полон жизни, надежды. Неволя теперь для него, ожидающего близости с Пашей, была как-то особенно тяжела. Он сам не понимал себя. С одной стороны — прилив сил, казалось, он должен всё легче переносить, с другой стороны — нарастающая страстная жажда свободы и страшная тяжесть казённых стен. В сердечной откровенности он писал Паше:
«О, Боже мой! Дай мне терпенья,
Дай до конца стоять мне на скале,
Дай мне Твои лишь утешенья,
Что Ты со мной, что Ты во мне.
О, Боже мой! Когда я буду
Среди сияющих лучей?
Когда я муки все забуду
Среди ласкающих очей?
О, Боже мой! Когда я буду
Уж снова жить и не стоять,
И вои бурь когда забуду,
Чтоб петь свободно и дышать?
Когда же пальмовую ветку
Уронит кто-нибудь ко мне?
И теплота, покой и ласки
Умчат забвенье, как во сне?
Мечтая о свободе, он работал изо всех сил, получал большие проценты, зачёт рабочих дней. Появлялась надежда: «А, может быть, сбросят срок, и я выйду?» Страдать совсем не хотелось. Хотелось поскорее сбросить этот крест, обнять Пашу и забыться с ней в любви и поцелуях. Иногда на него прямо нападала тоска, и он писал ей: «Я не могу, уж тают силы, Слабеет сердце, давит грудь…»
А она как чудный небесный Ангел, никогда не жаловалась ему на тяжесть своей жизни, на тоску о нём, а писала ему лишь слова утешения, бодрости. Он писал ей, прося, чтобы скорее приехала она на свидание. Перед Пасхальным праздником он послал ей красивую открыточку с поздравлением:
«Поздравляю с высокоторжественным праздником Светлым Христовым Воскресением. Желаю, чтобы вся твоя жизнь была для тебя тем светлым утром радости и восторгов, которое озарило всю вселенную и сердца спасённой Марии и её подруг, осуществивших живую веру в Господа. «Пойди, возвести братьям». Матф. 28:10. Остаюсь с лучшими пожеланиями к тебе — твой Володя».
Глава 27
«Утешайтесь надеждою»
Рим. 12:12.
Семнадцатого апреля 1931 года они впервые свиделись. Это был солнечный морозный день. Паша немного продрогла, стоя у красной кирпичной стены, ожидая время свидания. Но когда они сели рядом, и Володя крепко обнял её, и уста их слились в долгом поцелуе любви, ей сразу стало тепло.
— Володя, милый, видимо Бог дал мне тебя, чтобы я тебе, страдальцу, посвятила свою жизнь.
— Да! Да! Это судьба! Ведь мы только вот две минуты, как видим друг друга, и так безгранично любим.
Володя смотрел в её лучистые чудные глаза и чувствовал в них великую любовь, любовь Божию и любовь женскую, любовь невинной святой девушки христианки. И тогда он понял, что карточка не передала и сотую долю красоты, которою наделена Паша. Прекрасная душа, отражающаяся в её красивом лице, делала её необыкновенно привлекательной.
— Пашенька, родная! Я ценю тебя, я понимаю ту жертву, которую ты делаешь ради меня.
— Прекращайте свидание! Время вышло! — раздался резкий грубый голос.
— Гражданин дежурный, ещё одну минуту!