Казалось, что в кабинете надолго воцарилась тишина, за время которой Хант и Грей пытались переварить поданные один за другим факты. Наконец, Грей высказал предположение:
– Может, у кого-то была причина, чтобы его туда сбросить?
– Нет, мистер Грей, об этом не может быть и речи. – Колдуэлл выждал еще несколько секунд. – Могу сказать, что исходя из тех немногочисленных сведений, которыми мы сейчас располагаем, с уверенностью можно заявить лишь о двух вещах. Во-первых, Чарли не имеет отношения ни к одной из основанных на Луне баз. Более того, – в голосе Колдуэлла послышался зловещий рокот, – он не принадлежит ни к одной из современных наций. Собственно говоря, у нас нет даже уверенности, что Чарли родом с нашей планеты!
Он перевел взгляд с Ханта на Грея, затем обратно, изучив недоверчивые лица, с которыми они отреагировали на его слова. Комнату накрыла абсолютная тишина. В воздухе повисло напряженное ожидание, которое действовало на нервы и едва не отдавалось звоном в ушах. Палец Колдуэлла ударил по клавише.
С экрана на них выпрыгнул гротескный крупный план лица, похожего на голый череп – с морщинистой и потемневшей, как древний пергамент, кожей, натянувшейся поверх костей, обнажая два ряда скалящихся зубов. От глаз не осталось ничего, кроме двух пустых впадин, слепо глядевших сквозь высохшие, кожистые веки.
В эфемерном воздухе просвистел голос Колдуэлла, который к этому моменту превратился в леденящий душу шепот:
– Видите ли, джентльмены, с момента гибели Чарли прошло больше пятидесяти тысяч лет!
Глава 6
Сидя на борту самолета КСООН, Доктор Виктор Хант рассеянно смотрел на открывавшиеся с высоты птичьего полета предместья Хьюстона. Умопомрачительный эффект, который произвел рассказ Колдуэлла, к этому моменту уже достаточно ослабел, чтобы Хант начал собирать в голове мысленную картину происходящего.
Возраст Чарли не вызывал никаких сомнений. Все живые существа поглощают радиоактивные изотопы углерода и других элементов, соблюдая вполне определенные пропорции. При жизни организм поддерживает постоянное соотношение между «обычными» и радиоактивными изотопами, но когда наступает смерть и в тело перестают поступать вещества извне, активные изотопы начинают распадаться согласно предсказуемой закономерности. Этот механизм, таким образом, обеспечивал работу крайне надежных часов, ход которых отсчитывался с момента смерти. Проанализировав остаточное количество радиоактивных изотопов, можно было рассчитать, как долго работали часы. Над Чарли было проведено множество таких испытаний, и все они совпадали друг с другом в пределах небольшой погрешности.
Кто-то заметил, что корректность этого метода основывалась на допущении, что химический состав пищи, которую употреблял Чарли, и атмосфера, которой он дышал, были такими же, как в случае современного человека, на современной же Земле. И поскольку Чарли мог прибыть с другой планеты, справедливость этого предположения была под вопросом. Этот спорный момент, впрочем, вскоре удалось разрешить. Несмотря на то, что функции большинства устройств в ранце Чарли пока что оставались неизвестными, в одном из агрегатов удалось распознать миниатюрный ядерный реактор довольно замысловатой конструкции. Топливные таблетки из урана-235 находились в легкодоступном месте, и благодаря анализу их продуктов распада, удалось получить еще один, независимый, хотя и менее точный, ответ. Энергоблок в ранце Чарли был сделан примерно пятьдесят тысяч лет тому назад. Отсюда следовал и другой вывод: поскольку этот возраст подтверждал результаты первой серии испытаний, питание и атмосфера, которой дышал Чарли, по-видимому, мало чем отличались от земных.
Но человеческий облик сородичей Чарли, напомнил себе Хант, должен был быть результатом эволюции в какой-то среде. Тот факт, что эта среда находилась либо на Земле, либо где-то еще, казался очевидным, ведь других вариантов правила элементарной логики попросту не допускали. Он, насколько позволяла память, проследил в прошлое эволюцию наземных форм жизни в ее общепринятом понимании и задумался, может ли она, несмотря на многие поколения кропотливого труда и исследований, посвященных изучению вопроса, оказаться сложнее, чем с такой уверенностью вплоть до сегодняшнего дня заявляли ученые. Несколько сотен миллионов лет – это, как ни крути, долгий срок; так ли уж невозможна была мысль, что где-то посреди этих пропастей неопределенности могла затеряться развитая линия человеческого вида, которая достигла процветания и успела исчезнуть задолго до того, как начал свое восхождение к славе современный человек?