*******
Проснулся Костя дома. Мать о чём-то громко спорила с отцом переходя из комнаты в комнату. Шлёпанье её тапочек по полу, гулко отдавалось в голове словно удары молотка, вызывая тошнотворную боль. От попытки подняться, голова закружилась так сильно, что Костя с грохотом свалился с кровати.
- Проснулся, алкаш! – мать как фурия влетела в комнату – Всю жизнь на тебя положила, идиота! Всё для сыночки! Лучшие игрушки! Лучшие врачи и лекарства! Костя хочет на курорт? Пожалуйста! Сынок хочет навороченные гаджеты? Пожалуйста! Мы с отцом не досыпали, не доедали, во всём себе отказывали, лишь бы ты ни в чём не нуждался! И вот она благодарность! Вваливаешься пьяный, посреди ночи и кроешь родную мать матом, на чём свет стоит! - Костя лежал на полу, обхватив голову руками и еле сдерживая тошноту – Растила кровиночку чтоб было кому стакан воды в старости подать, а кровиночка меня старой стервой обзывает! Чего развалился?! Марш в душ! Через два часа уезжаем!
Мать вышла. С трудом поднявшись, Костя поплёлся в душ. Включив воду, глянул в зеркало. Хорош! Лицо опухло, мешки под глазами как у больного подагрой старика. Всё тело болело, как будто по нему слоны топтались. Он вспомнил вчерашнюю девочку и первый в своей жизнь минет. Кайф, который он испытал сравнить было не с чем! Далее воспоминания были смазанными. Вроде Юрик одновременно трахал девочку сзади, а потом его место занял один из бугаёв. Или наоборот? Да, хрен с ним! Он снял трусы и тупо на них уставился – они были в крови. Откуда? Не понятно откуда взявшийся страх, накатил огромной волной, Костю вырвало. Он судорожно пытался вспомнить события вчерашней ночи, но в памяти от них осталась только чёрная дыра! Пакет! Где пакет?! Наскоро замотавшись полотенцем, он выскочил в коридор и обшарил куртку, висящую на вешалке. Пакета не было! Вернувшись в душ, Костя сел на пол и тихо завыл. К ста тысячам долга Тюре, теперь прибавилось ещё семьдесят пять! И кровь! Девочки? Или… Страшные подозрения холодными щупальцами охватили всё его существо.
*******
Любка сидела у бабушки на крохотной кухне и с удовольствием хлебала густые щи. Она уже больше года не навещала старушку, и та не преминула высказать обиду внучке. Но тут же усадила её за стол и занялась правнуком.
— Значит, правду бают, что Алка тебя в чёрном теле держит? – бабушка довольно хлопотала над малышом и тот довольно улыбался.
- Не то, чтобы… Кормят от пуза, на одежду не скупятся, малого обеспечивают от и до. Но за человека не считают. Я там как приживалка, никому не нужная.
- Шла бы к родителям, да жила как человек. Неужто все вместе дитё на ноги бы не поставили? – Любка горько ухмыльнулась.
- Я пошла! Мать меня выставила. Сказала, сама заварила, сама и расхлёбывай!
- Батюшки святы! Да в уме ли она была?! Родное дитя из дома выгонять?! А Венька то что? Неужто поддержал? – бабуля не могла поверить, что её сын мог бросить на произвол судьбы родную дочь!
- Не знаю, его при том разговоре не было. Скорее всего, мать ему наплела что у меня всё замечательно. Она всегда так делает.
- Да… Венька, хоть и добрый мужик вырос, но безхарактерный, весь в отца! Как женился, так с тех пор жёниным умом и живёт. Я то и не лезла к ним, не до того было. Ну, дык, оставайтесь у меня, коли у свекровки жизнь не сахарная! Силёнки, поди ка ещё есть, пенсия опять же, хоть и маленькая.
- Спасибо, бабуля! Мне бы отдохнуть чуток, а там глядишь, что ни будь придумаю!
Так, в разговорах и обсуждениях прошёл день. Бабушка постелила Любке на стареньком диване, а малыша забрала спать к себе. Повертевшись на жёсткой постели, она уснула. Во сне Алла Сергеевна злобно хохотала над ней, держа на руках внука, а потом ушла вместе с ним в темноту. Проснувшись на утро, отдохнувшая Любка долго лежала, наслаждаясь запахами свежеиспечённых блинов и воркованием бабули, кормившей правнука смесью из бутылочки. Хорошо то, как! Беда случилась после завтрака. Любка одевала сына на прогулку, когда входная дверь без стука открылась и в комнату, суровая как Инквизиция вошла Алла Сергеевна. За ней следом бочком втиснулся Сашка.
— Вот значит, куда ты сбежала! – Алла Сергеевна брезгливо оглядела помещение и сморщила нос. Любка агрессивно набычилась.
- Зачем пришли? Я обратно не вернусь!
- Да, мы не за тобой, мы за ребёнком. – Алла Сергеевна мило улыбнулась – А ты оставайся, если хочешь, неволить тебя никто не станет. Но мой внук жить в такой халупе не будет!
- Я ребёнка не отдам! – Любка прижала сына к груди и стала отступать к двери в соседнюю комнату.
- Ты бы, Алка норов свой укоротила! Смотрю, язык как у кобры отрастила! Как бы своим ядом не подавилась! – вклинилась в разговор бабушка.
- Не вмешивайтесь, Авдотья Михайловна! Те времена, когда вы нас мокрой тряпкой по школе гоняли, давно прошли!
- О, как! Не вмешивайтесь! Ты мою внучку шлюхой на весь свет славишь, а сынок твой знает, как мамку его в девятом классе, в спортзале, вместе с папашей голенькими застукали! Как на педсовете вместе с родителями позорили! Сколько ты абортов сделала, прежде чем твой ненаглядный Славик на тебе женился! Нет?! Ну, так, пущай послушает! Ишь, правильная какая стала!
- Всё! Хватит старые сплетни перебирать! Которые вы сами и распускали, между прочим! – самоуверенности у Аллы Сергеевны явно поубавилось, она нервно косилась на Сашку, который глазел на неё с открытым ртом.
- Я распускала?! – бабуля сжала кулачки – Ах, ты курва! Только посмей дитё забрать!
- А вот и посмею! – глаза Аллы Сергеевны сверкали как фары внедорожника – Как только выходные закончатся, мы всей семьёй заявление в опеку напишем! Лишат твою внучку родительских прав, во век не отмоется, да ещё и алименты платить будет! Так что, - перевела она глаза Любку – Или сейчас добром отдашь и живи как хочешь, или по суду! Выбирай!
Через десять минут, Алла Сергеевна, гордо держа внука на руках, вышла за дверь. Следом за ней, Сашка выкатил коляску. За окном хлопнули дверцы машины и удаляющийся звук двигателя. Любка горько разрыдалась. Авдотья Михайловна сочувственно гладила её по голове и мысленно проклинала зловредную Алку. Где справедливость?!
*******
Ярослав сидел на диване, поджав под себя ногу и ждал, когда Кира выйдет из душа. Перед ним стоял журнальный столик, накрытый к завтраку. После встречи с его инопланетными родственниками, она кое как разделась и почти мгновенно уснула. Ещё бы! Такое пережить! Сам же Ярослав, наведался в кафе, откуда они сбежали, забрал из гардероба свою куртку и пальто Киры. Потом, пробрался в магазин, где набрал целую тележку снеди и большого плюшевого медведя, оставив на кассе примерно подходящую сумму денег. Только после этого лёг спать. Кира вышла закутанная в два больших, махровых полотенца и подошла к столу. Ярослав вскочил и подхватив её на руки, уселся обратно, удобно устроив любимую у себя на коленях.
- Как наши дела? – спросил он, целуя её в шею.
- Мне такой странный сон снился! Мы с тобой в нём ходили через порталы! Побывали на космическом корабле! Познакомились с твоими родственниками, а они оказались пришельцами!
- А ещё там был другой я, такой же красивый, только старый! – весело подхватил Ярослав.
— Значит, не приснилось. А я уж было понадеялась, что проснусь и всё будет как прежде! – Кира с любопытством покосилась на стол – Что это у нас? О! Бутерброды с икрой! Шикуешь?! Если я правильно помню, в кафе мы с тобой пошли, потому что у нас есть было нечего! Украл?
- Нет, на кассе деньги оставил. – Ярослав подал Кире бутерброд – Готов отвечать на твои вопросы!
- Давай, ты сам начнёшь рассказывать, а я, по ходу пьесы, вопросы буду задавать!
- Окей! Однажды, в далёкой, далёкой галактике! – с улыбкой начал Ярослав, но Кира хлопнула его по руке – Ладно! Для меня, всё началось с того момента, когда нас Юрик на стройке застукал!
Рассказ длился не долго, Кира почти не перебивала. Зато потом, вопросы посыпались из неё как из рога изобилия! Пришлось рассказать и о Косте, и о дурацком ограблении Юрика. Их прервал звонок Кати. Увидев на экране зарёванную сестру, Кира всполошилась.
- Катюш! Миленькая! Что случилось?!
- Нина в больнице! Изнасилование! – Катя опять заплакала, Нина была её одноклассницей и лучшей подругой, не считая Киры. Скромная девочка – сирота, жившая по соседству с Темницкими. Родители её разбились на машине, много лет назад и Нину взяла к себе тётка, сестра матери, одинокая женщина, потерявшая мужа в первую Чеченскую. Замуж она больше не вышла, и Нина была её отрадой, «любимой доченькой».