Тут нет никаких собственнических притязаний на большинство моих утверждений и я не могу прерывать каждое предложение или параграф, чтобы наделить авторством каждую пару слов, особенно в виду того, что очень редко присутствует какое-то притязание а priori на фразу или даже на полуфразу.
Вы можете писать историю отслеживая идеи, обнажая рост понятия.
Вы также можете выделить качество или направление чувствительности определенного отрезка времени. Это означает историю искусства.
Например, в течение двух столетий провансальской жизни было отдано немало сил motz el son, единству слова и музыки.
Вы можете связать это тонкое разграничение с разграничением в архитектуре и со ссылкой на ростовщичество либо вы можете проследить это отдельно, от Арнаута и его соратников до Жанекена9, когда его заменило уже новое восприятие.
Но чего вы не должны делать, так это предполагать, что если что-то не так с искусством, то что-то так ТОЛЬКО с искусством.
Когда поражен какой-то отдельный гормон, он будет портить всю систему.
Отсюда и рассказ о том, что Фробениус посмотрел на два африканских горшка и, исследовав их форму и пропорцию, сказал: если вы обследуете такое-то место и там начнете копать, вы найдете следы цивилизации с такими-то и такими-то характеристиками.
Так это и случилось. На деле доказано.
Чтобы проиллюстрировать другую сторону Института Фробениуса и Африкархив, м-р Бутхарт извлек на свет божий отчет Стюарта Милля о макуте. Хотелось бы мне знать, имел ли Милль хоть какое-то представление об африканцах. Фробениус не особенно интересуется экономикой. Тем не менее я справился о том, был ли Милль действительно прав, говоря, что определенные племена используют макуту. Согласно Миллю, макута была мерой ценности. Это не было именем чего-то еще. Никто не видел макуту. Это не монета. Это не кусок денег. Это «деньги для счета», ты обмениваешь шкуры стоимостью столько-то макут на эквивалентное количество макут соли.
За неделю Франкфурт присылает мне имена племен, использующих макуту.
Милль был прав насчет племен, использующих деньги для счета, т.е. прав в своей главной мысли, в самих целях своего доказательства. Но макуты когда-то служили соломенной подстилкой. Это имя еще долго просуществовало после того, как португальцы применили его к отчеканенным единицам. Эта тевтонская тщательность — то качество, без которого Европе не обойтись. Сравните это с Университетом К., который, говорят, владеет манускриптом Кавальканти. Я посылаю запрос библиотекарю. Профессор романской филологии, лично знакомый с аналогичным отделением в К., поддерживает мой запрос. Дальнейшее — молчанье.
Очевидно, что американской университетской системой управляют по большей части наймиты и деревенщины. Последней уловкой вымогателей и ростовщиков было подавить обучение дарами. Вы дарите университету так много готических зданий, что весь его доход идет на содержание этих анахронистических чудовищ.
Д-Р Брестед из Чикаго счел предложение о межуниверситетском сообщении — наподобие того, что существует в Берлине как центре Германии, — мечтой, уровнем много выше уровня современных приходских священников. Или, возможно, мое предложение несколько опережало квартальный Zeitschrift10, возможно, я предположил, что обучение не ограничивается людьми, нанятыми на работу в дурдомах. Брестед хотел бы видеть средства сообщения установленными. И он предвидел, что такая простая мера не будет введена в его время.
Ростовщичество не дарит печатных станков. Ростовщичество не желает циркуляции знания.