- И что он сказал?
- Олег все понял. Подарил мне этого зяблика. Писал письма, собирался в Ленинград на зимних каникулах. Но я не отвечала. Не стоило мучить его и себя. А потом встретила твоего деда, и мама сказала, что он достойный жених. Главный инженер, член парткома… Я вышла замуж, переехала.
- Но как же ты могла? Ведь ты до сих пор хранишь этого зяблика! – воскликнула девочка.
- Хотела все сделать правильно, Викусь. По плану.
- Разве ты не любила дедушку?
- Что ты! Он был замечательный человек. Мы прожили дружно много лет, и я об этом не жалею.
- А ты не пыталась отыскать того Олега?
- К чему теперь?
- Не знаю… Интересно ведь.
- Да он уж и не помнит меня, наверное. Или женат. Если вообще жив. Не хочу знать, расстроюсь только.
- Но даже не попытаться?! – Вика выпрямилась, оторвавшись от спинки кресла. – Ба, разве ты и этот шанс хочешь прозевать?
- Вика, не буянь, - расслабленными со сна губами пробормотала Татьяна и повернула голову в другую сторону.
Автобус въехал в город, Татьяна принялась звонить хозяевам. Их встретили, довезли до гостевого дома, разместили в комнатке на втором этаже. Вика с матерью тут же подхватили купальники и помчались на пляж, чтобы смыть с себя последние сутки, а Зоя Павловна осталась дома, в тени. Почитала местную газету и улеглась пораньше, так и не дождавшись своих.
Утром ее разбудил яростный шепот Вики.
- Ба, собирайся, мы едем искать твою первую любовь.
- Чего?
- Тетя Люда сегодня повезет маму за продуктами, а мы отправляемся на поиски. Вставай скорей. Ты ведь помнишь, где он жил?
- Смутно. Митридатская улица, а вот дом… Викусь, не стоит, наверное…
- На месте сразу узнаешь. Пока погуглю, где это. Собирайся, я тебя жду, - Вика сунула ноги в шлепки и выскочила в сад.
Зоя Павловна оделась, повязала голубой газовый шарфик и последовала за внучкой.
Было ясно, что шансов встретить Олега нет никаких. Так просто не бывает и все. Ведь лучше настроиться на худшее, чтобы не разочароваться. Но плечи сами собой расправились, рука потянулась подправить прическу. Она на мгновение почувствовала себя все той же юной комсомолкой, легкой, смеющейся, спешащей на свидание. Олег носил тогда модные белые брюки, закатывал рукава до локтей. Крепкий, статный, с открытой улыбкой. А эти его синие глаза… Больше никогда в жизни не встречала Зоя Павловна столь пронзительной синевы. Неважно, каким он стал. Ссутулился, обрюзг, потолстел. Лишился густых вихров… Пусть только будет там. Живой и синеглазый.
Они поднимались по крутой улочке. У набережной цаплями кивали краны. Обычно сероватая поверхность воды преобразилась: вдоль кромки светилась изнутри средиземноморской бирюзой. Запыленная зелень показалась в тот момент Зое Павловне сочной, темной, как в юности, когда все было ярким и неистово цветным.
Здесь, на Митридатской, город почти остался прежним. Маленькие домики, чуть облагороженные пластиковыми окнами, мелкая дикая слива и шелковица с россыпью чернильных ягод. Вскоре показался знакомое здание – двухэтажное. Теперь домик обшили сайдингом, разбили газон, внутрь тянулась желтая газовая труба. И все же Зоя Павловна была уверена – здесь, именно здесь жил тогда Олег. И вид, и изгиб улицы, и дома напротив – все словно отбросило ее в пятьдесят восьмой.
Она подошла к калитке, позвонила, раздумывая, что говорить. По дорожке прошлепал босой кудрявый ребенок, следом выбежала молодая растрепанная женщина с полотенцем на плече.
- Чем могу помочь? – увидев старушку и девочку, она расслабилась и улыбнулась.
- Здравствуйте. Скажите, Олег Загоскин здесь живет?
- Вы про Олега Николаевича?
- Да-да, про него. Вы его знаете?
- Да, мы купили у него дом. Всего несколько лет назад.
- А куда он переехал?
- Кажется, в Коктебель. Подождите минутку, я гляну адрес. Он оставил на случай, если будут приходить письма.
- Вот видишь, - радостно шепнула Вика, когда хозяйка исчезла в доме. – Мы его, считай, нашли! Прямо сейчас и поедем.