Я сделала шаг внутрь и скептически осмотрелась.
— Мда, в нашей хрущёвке подвалы и те почище были, да повеличественнее: на полу пыль, мусор, какие-то тряпки разбросаны, по стенам развешана паутина, словно здесь вот-вот начнут встречать светлый праздник Новый Год! А ещё мох, плесень, какая-то ржавчина на доспехах вооружённых стражников-скелетов.
Я подошла ближе и помахала рукой перед черепушкой. В ответ черепушка злобно клацнула зубами, и выпавшая челюсть загромыхала где-то внутри, в самом железе.
— Сейчас я всё поправлю, — обратилась я к Септиене и попыталась стянуть со скелета тяжелую кирасу, отчего тот тут же стал отбиваться от меня руками и ногами, сделал шаг назад, зацепился одной ногой за другую, и с грохотом рухнул, оставив после себя облачко пыли. Когда пыль рассеялась, череп скелета лежал отдельно, а кираса отдельно.
При этом я так выразительно посмотрела на наставницу, что та вновь закатила глаза к потолку и просто попросила меня ни к чему больше не подходить и ничего не трогать.
— Подойди сюда, дитя — внезапно раздался из глубины этого подвала противный скрипучий старческий голос, словно кого-то положили в могилу и забыли закопать.
Я беспомощно посмотрела на Септу, после чего сделал то, что просили.
Вот теперь я, наконец разглядела то, что до этого упускала из виду, зрелище от которого у меня по спине мурашки затанцевали недавний канкан: вдоль стен стояли самые натуральные саркофаги. Массивные, огромные гранитные гробы, какие я видела только на картинках, так вот из этих гробов медленно выбирались полуистлевшие мертвецы.
«Сейчас тебя, Зинка, сожрут голодные мертвяки! Вон, видишь, как торопятся?» — сыронизировал некстати проснувшийся внутренний голос.
Десять, десять полуистлевших, разваливающихся мертвецов, однако от каждого из них веяло такой невообразимой мощью, что только сейчас я ощутила себя тем самым жалким тараканом, которому дали мелки и сказали: «Иди, деточка, поиграй пока взрослые будут говорить о важном».
— Так что ты там про дверь говорила? — задал вопрос скелет с длинной облезлой бородой и рваными кусками кожи на лице. Покинув саркофаг, он расположился на золочёном стуле, сложив руки на пузе. Голос его прозвучал уныло и загробно, но я уловила в нём интерес и даже некоторый сарказм.
— Ну, я попросила эту дверь открыться.
— А ты не могла бы нам повторить в точности всё то, что ты сказала? — попросил он.
Я тут же воспроизвела песенку про Сим-Сим, но скелету явно было нужно не это. Смутившись, подталкиваемая в бок Септиеной, я повторила про скотину и про повелительницу, почему-то сгорая от стыда.
В склепе повисла тишина, и я уже было решила, что меня сейчас просто и незатейливо приголубят чем-то убойным, но раздавшийся смех сразу из десятков глоток мгновенно разрядил атмосферу.
Вот вы когда-нибудь слышали как воздух при высоком давлении выходит через вентиляционную трубу?
Нет? А я вот слышала, причём этих труб тут был добрый десяток и ещё одна.
Вчерашний старичок, уплетавший за обе щеки мои кулинарные таланты, он тоже был здесь, но заметила я его только сейчас, когда он засмеялся.
— Итак, — отсмеявшись заговорила мумия женщины, сидящая на роскошной софе, — ты изъявила желание учиться чёрному искусству.
Я хотела сказать,что я не я, что выбора мне не дали и вообще, мол, верните меня домой, но, встретившись глазами с Септой, поняла, что лучше будет просто кивнуть.
— Итак, мастер Угвэй, — обратилась она уже к старичку, а я внезапно прыснула от смеха, уж больно на самом деле старичок напоминал собой ту старую мудрую черепаху из мультика.
Мой экспромт не остался незамеченным, и, судя по взгляду, мне явно перепадёт вскоре на орехи. Так, что про себя я решила, что мало пирожков не бывает.
— Мастер Угвэй, вы можете сказать, что ваша подопечная готова к тому чтобы самой стать мастером и взять себе ученика?
Мастер немного замешкался, погладил бороду, задумавшись, но потом чётко и решительно произнёс: «Нет, о достойные смерти, повелители! Недостойна. Я долгое время готовил её, видел её страсть к науке, прилежность, она стала отрадой моих глаз. Больше трёх сотен лет я наставлял её, и вот, вчера она меня подвела. Септиена не готова стать мастером и взять себе ученицу, поскольку не готова к этому с моральной стороны».