Я замерла, будто меня отключили от питания, всё моё внимание было приковано к этому человеку, его голосу, его взгляду, его жестам рук.
Что он говорил я не слышала, мне лишь казалось, что звучит странная необычная музыка, симфония, которая заставляет моё сердце заново биться, а меня вновь и вновь, раз за разом рождаться, чтобы опять умереть.
— Смотри, это же тот парень, из Сактора!- толкнула меня в бок Марго, отчего я тут же потеряла концентрацию и вновь вернулась на грешную землю.
— Мой господин и повелитель песка и ветра, да пребудет с ним милость вечной и нелюдимой, хотел поблагодарить вас, господа, за такое невероятное представление, в котором приняла участие сама госпожа Чернява. Мой господин и повелитель считает за честь присутствовать здесь, на этой арене, на событии, которое является настолько редким, что даже звёздное железо в жёлтой пустыне встречается чаще, чем вызов, который ученик бросает своему учителю. Это достойно уважения!
Госпожа Чернява, стоявшая на песке арены, молча склонила голову, отдавая дань уважения словам истинного Сакторца.
— Однако, — продолжил парень, — мой господин и всемогущий повелитель крайне возмущён вашей безответственностью! Он хотел бы узнать, как вы, истинные некроманты, можете допускать наличие такого хаоса и шума на подобном мероприятии! Он считает это недопустимым для любого уважающего себя мёртвого города!
И вновь я поплыла куда-то, когда парень внезапно посмотрел на меня. Наши глаза встретились, и я словно окунулась в мир музыки и гармонии, словно поплыла по волнам неги и тепла, растворяясь в ней без остатка.
Но, продлилось это не долго, считанные мгновения, пока он сам не развернулся и не покинул освещённую часть ложи, тем самым разорвав контакт.
Госпожа Чернява так и стояла на арене, пытаясь скрыть негодование, которое кипело в ней, словно раскалённый чайник, всё ещё стоящий на огне.
— Итак, — развела она руки в стороны, — свершилось событие, которое не происходило под этими сводами уже много-много веков! Ученица мастера Угвэя Септиена решилась вызвать своего мастера на бой!
Не нам решать достойна она восхваления или порицания, не нам обсуждать поступок ученицы, однако правила есть правила! Мастер Угвэй, готовы ли вы принять бой и поставить свою ученицу на место, тем самым доказав, что вы истинный мастер-некромант, города Пыталово?
Вышедший позади госпожи Чернявы старичок, сухо кашлянул в ладонь и подтвердил её слова. Его согласие разнеслось под сводами древней пещеры, многократно усилилось и отразилось вновь и вновь далёким эхом.
Ученица, готова ли ты выйти против своего мастера и доказать всем вокруг, что ты не жалкий кусок слизи, что ты достойна почётного звания мастера?
Вышедшая с противоположной стороны арены на грязный песок Септиена, подтвердила своё согласие идти до самого конца, и её оклик точно так же, как и оклик мастера до этого, разнёсся по пещере отражаясь от стен и сводов, пока далёкое эхо не погасло в тиши ниш и тайных проходов.
— Напоминаю, что бой должен быть честным! Своей властью, а также властью, данной мне самой Смертью, запрещаю использовать любые снадобья, влияющие на жизнедеятельность. В остальном вы в своём праве использовать всё, что создали своими руками, собственные навыки и умения.
— Теперь, да прибудет с вами сама Смерть!
После этой фразы госпожа Чернява развернулась, и покинула арену, демонстративно покачивая всеми своими достоинствами из стороны в сторону.
Мастер провёл по густой бороде открытой ладонью, что-то крякнул и уставился на свою, теперь уже бывшую ученицу.
От этого взгляда Септа задрожала всем телом, но быстро взяла себя в руки. Она ответила своему мастеру злобным упрямым взглядом, лёгкой злорадной усмешкой и нервным тиком левой щеки. Взгляд она не отводила, отчего мне несколько минут, пока они оба стояли неподвижно, казалось, будто на арене замерли две восковые фигуры: низенькая и коренастая напротив высокой, худой и сутулой.
— Смотри, — они пытаются подавить волю друг друга, — буквально вскричал сидящий за мной Марк, — так её, господин Угвэй, давите эту выскочку!
Мне показалось или Угвэй действительно постепенно обретал власть над телом Септиены, но как оказалось, это было обманчивое впечатление. Стоило ей только начать падать на колени, когда одна из костяных серёжек в её ухе брызнула фонтаном костей, а Септа достала откуда-то из за пазухи ожерелье и трясущимися руками одела на себя.