Однако стражники и не подумали ничего прекращать, а только набросились друг на друга с новой силой.
Краем глаза я заметила, как быстро мелькнуло тонкое изящное запястье, и от фигуры к стражам полетел прозрачный сгусток грязного белого цвета, больше похожий на кучу шевелящихся червей.
Достигнув дерущихся стражников и рассыпаясь по ним кучкой — этих самых белесых червей. Тонкий и толстый сразу прекратили драться и разом схватились за горло, захрипев и выпучив глаза.
— Так вам и надо, — мстительно подумала я, переводя взгляд на женщину.
— Что! Здесь! Происходит?! — прошипела фигура, глядя на них.
— Нежить, — хрипел длинный.
— Та-ам, — хрипел короткий, указывая пальцем в мою сторону.
Фигура в балахоне посмотрела в мою сторону, но под глубоким капюшоном ничего было не разобрать.
— Очень интересно! — вновь произнесла фигура, протяжно потянув слова и двинулась к решётке.
Оба стражника, словно ошпаренные, скрылись в тумане и уже через несколько секунд решётка стала подниматься в воздух.
Однако фигура, словно и не заметила ничего, продолжая идти ко мне. Поравнявшись с решёткой, она просто прошла сквозь неё, так, словно бы той и вовсе не существовало.
Она была высокой, выше меня головы на две, тонкие кисти крепко сжимали мой подбородок, поворачивая его из стороны в сторону — женщина внимательно меня рассматривала.
Да, это была женщина, с измождённым бледным лицом, с остро выпирающими скулами и абсолютно равнодушными глазами, холодными, словно льды Арктики и безжалостными, как пески Сахары.
В эту минуту, я почувствовала себя кроликом, застывшим перед удавом, и мне даже показалось, что ещё секунда, и она испепелит меня, обратив в самое что ни на есть Ничто.
Однако, минута проходила за минутой, а мы всё также стояли посреди дороги. Она продолжала рассматривать моё лицо, поворачивая его то вправо, то влево, заглядывая в глаза. Мне казалось, что сама бездна проникает в самые потаённые уголки моего сознания и изучает их.
А ещё, так изучают лошадей, перед тем, как определить их судьбу.
— Достаточно, — прошипела она почти не раскрывая тонкого рта, после чего добавила: «Иди за мной, дитя».
Мне не оставалось ничего, кроме как идти за женщиной, даже не допуская мысли о том, что я могу её ослушаться.
Глава третья, в которой Зина попадает в город, но чувствует себя словно белый кролик в глубокой чёрной норе
Оба стражника — и тонкий и толстый, низко поклонились женщине, когда та прошла рядом с ними, да так низко и усердно, что даже решила, что они разобьют себе лбы о каменистую дорогу.
Меня же, они проводили незлым тихим словом и двумя парами глаз исполненных такой ненависти, словно это я, только минуту назад, обстреляла их из арбалета, вываляла в грязи и долго не пускала в ворота.
Именно эта всепоглощающая ненависть, подстегнула меня ускорить шаг, почти сорваться на бег за странной женщиной, испугавшись, что потеряю своего проводника в этом плотном тумане.
На мгновение, показалось, что я уткнулась во что-то плотное, мягкое, податливое, что не хотело меня пускать и отталкивало обратно. Мои ноги тут же заскользили по земле, боль пробежала по бедру, но я упрямо продавливалась сквозь невидимый барьер, пока тот не лопнул и не пропустил меня вперёд, как я надеялась, к светлому будущему.
— Вперёд, товарищи, к светлому будущему! — взорвался в голове ехидный картавый внутренний голос.
В ту же секунду, в глаза ударил яркий холодный свет, и я зажмурилась, машинально прикрывая их рукой.
Свет был очень настырный, жесткий и резал глаза.
— Не отставай, — услышала я голос, абсолютно лишённый эмоций, и я тут же поспешила исполнить её распоряжение, стараясь при этом что-либо рассмотреть сквозь полуоткрытые веки и прикрывая глаза раскрытой ладонью.
Вокруг раскинулась абсолютно голая безжизненная пустошь, мёртвая равнина без единого пучка травы или жалкого деревца, с торчащими то тут, то там из земли валунами.
Сколько раз я спотыкалась, падала, но всё равно продолжала подниматься и идти, под этим немилосердно палящим солнцем и ледяным пронизывающим ветром.
Я пыталась считать шаги, потом секунды, потом удары пульса, но то и дело сбивалась. Даже не могу представить сколько мы так прошли, пока перед нами не замаячили чёрные стены города.