Она схватила меня под руку и сказала:
— Пошли в музыкальный салон. Его величество хочет послушать твои песни. Я танцевала с ним минуэт, вот!
Музыкальный салон Мининых — большое помещение, судя по всему, отражающее все этапы музыкальных метаний Маринки. Здесь была арфа, виолончель, я увидел даже волынку. Но меня как магнитом притянуло к испанской шестиструнке. И лишь подойдя к ней, я огляделся. Неверов сидел за роялем, и своим прекрасным тенором исполнял «Отвори, потихоньку калитку…». Не сводя при этом глаз с фон Лобковиц. Кто же знал, что ему так нравятся баскетболистки? Монарх сидел поодаль, с бокалом в руке, чуть в стороне сидела императрица о чем то перешептываясь со Штауб и старшей Мининой. Остальная публика представлена разновозрастными, знакомыми и не очень, дамами и господами. Леха сидел рядом с Грибовой держа её за руку. Помог усесться Маринке, и, взяв гитару, сел рядом. Неверов публике очень нравится. Стоит почти полная тишина. Перешедшая, с окончанием романса, в бурные и продолжительные. Император увидел меня.
— Ага! Орлов! Ты сегодня нас порадуешь? Согласись, это не дело. Все говорят про песни, что ты поешь, а я ни сном ни духом.
— После Павла Андреевича, государь, мне остается только оригинальничать. — заявил я, — так что я буду подыгрывать себе на гитаре. Вы позволите?
Общество с интересом многоголосо не возражало. Провел рукой по струнам. Чтоб вам такое …
— В Триесте, дамы и господа, я случайно познакомился с невесть как там оказавшимся бразильским музыкантом. Бразилия-это португальская колония в Южной Америке. И он научил меня бразильским ритмам. Их-то я и предоставлю вашему взыскательному вкусу. Босса-нова!
И заиграл вступление, совершенно как у Дольского. Старательно ему подражая[2], или, если хочется попроще, симпатичный кавер Ромы Ланкина[3].
Чего скромничать, овации были круче, чем Паше. Но я не льстил себе. Просто здесь такого не слышали.
— Саша! Да ты поэт! И в Тайной Канцелярии мне стихи читал, «Оковы тяжкие падут…» — Берг тихонько хмыкнул, а Минина рядом фыркнула. Это кто кого здесь троллит? — а еще? вроде ты еще детские песни поешь?
— Да, Ваше Величество, очень трогательные песенки пел Кате, мне очень нравится — заложила Минина.
Берг предостерегающе покачал головой, но меня вперло. Трогательные значит? Извольте.
— Это, я сочинил недавно, Ваше Величество, и сегодня дебют — и я заиграл вступление[4].
Уже почти сразу монарх захихикал, к середине песни императрица зажимала рот платочком, публика попроще не скрываясь хохотала. Мне стало очень приятно, что русская аристократия — люди с юмором. Это был оглушительный успех, и умная Минина заявила, что она обещала мне еще один тур вальса. И утащила меня танцевать, чтоб не смущать следующих исполнителей.
И мы снова закружились…
Глава 26
Несмотря на подзуживание отца, утром, после бала у Мининых, я проснулся не только сам, но и в своей постели. Подумал, что нужно бы научиться спать до полудня. Чтоб полностью соответствовать образу светского бездельника. А пока подхватился и, как был, в трусах и нательной рубахе на босу ногу, побежал в парк за домом. С утра температура на улице — минус восемь. Плевать. Добежал до площадки посреди аллеи, встал и разогнал в себе кровь, втягивая магию, прану и прочую хрень, что наполняет местное пространство. А потом в хорошем темпе прогнал и разминочный комплекс. Завершив его двойным сальто назад. И, совершенно довольный, потрусил обратно.
На улице, возле входа в дом, меня встретил мой камердинер. В шубе, с полотенцем и тапочками в руках. В смысле, бегать полуголым по сугробам и скакать по парку — пожалуйста. Но ходить по дому потным и босиком — это не прилично. Пока шли ко мне, узнал, что Павел Андреевич приехали в три ночи, рассеянно улыбаясь. Но встали только что, и завтракают в столовой. Алексей Александрович вернулись под утро, и отдыхают. Ваш костюм приготовлен. Прикажете завтрак?