— Сын сэра Вильяма. Его прогнали. Ладно, вот тебе вся история. Там есть еще Аллегра. Она имеет какое-то отношение к сэру Вильяму, как я слышала. Во всяком случае, она называет его дедушкой. Маленькая капризуля и воображала. А мать Алисы, миссис Линкрофт, — экономка, она там всем и заправляет. Вот тебе все три моих юных ученицы: Эдит, Аллегра и Алиса. Хотя Алиса всего-навсего дочь экономки, ей позволяют заниматься музыкой вместе с другими, вот она и приходит ко мне. А уж воспитана как настоящая маленькая леди.
— А Нэйпир? — спросила я. — Какое странное имя.
— Это фамилия семьи. У них, видишь ли, есть обычай давать мальчикам в качестве имен фамилии семей, когда-либо присоединившихся к ним в браке. Нэйпир замешан в странной истории. Я не знаю подробностей, но его брат Бомон умер. Бомон, кстати, фамилия другой семьи. Его убили и обвинили в этом Нэйпира. Он уехал, а теперь вернулся, чтобы жениться на Эдит. Ему поставили такое условие, я думаю.
— Каким образом его обвинили?
— В округе мало говорят о семействе Стейси, — с сожалением сказала она. — Боятся сэра Вильяма. Он тоже очень капризный, а большинство местных жителей — его арендаторы. Говорят, что он тверд как кремень. Должно быть, это так, если прогнал Нэйпира. Хотела бы я знать подробности всей истории, но не говорить же мне об этом с юными леди.
— Этот дом притягивает. В нем есть что-то угрожающее. Издали он выглядит таким красивым, но стоит подойти поближе к большим воротам… бр-р-р.
Эсси рассмеялась.
— Твое воображение тебя далеко заводит, — сказала она. Потом попросила сыграть что-нибудь для нее, и я села к фортепьяно.
И словно вернулись прежние времена, когда я была еще девочкой, не уезжала на учебу за границу, еще не встречала Пьетро, еще не упустила свою судьбу.
— О, — сказала она, — у тебя прекрасное туше. Что ты намерена делать? Продолжать?
Я отрицательно покачала головой.
— Эх, деточка, — сказала она. — Неправильно это. Тебе надо вернуться в Париж, в ту же школу, и посмотреть, не сможешь ли продолжить занятия с того места, где остановилась.
— Где остановилась… До замужества?
Она не ответила. Наверное, все же понимала, что, оставаясь хорошей пианисткой, способной быть хорошим преподавателем, свою искру божью я утратила. Пьетро похитил ее у меня. Хотя нет, если б она действительно была, я бы никогда не предпочла замужество карьере.
Наконец она произнесла:
— Подумай об этом и скорей приходи снова.
Я отправилась обратно, думая об Эсси, о прошлом и будущем. Но перед моим внутренним взором ежесекундно вставал большой дом, населенный смутными, неясными тенями, которые для меня были только именами и жили своей жизнью.
Я живо помню те дни: иногда я сидела дома, наблюдая, как из-под опытных рук реставратора появляются кусочки мозаики, а иногда шла на прогулку к домику Эсси и заходила к ней на чашку чая или поиграть часок на фортепьяно. Думаю, Эсси хотела предостеречь меня, чтобы я не пыталась подбирать крохи, дабы не оказаться в ее положении.
Однажды она сказала мне:
— Свадьба в субботу. Хочешь посмотреть?
Так я оказалась в церкви и увидела венчание Нэйпира и Эдит. Они вошли в церковь вместе: она — хрупкая и светлая, он — тощий и смуглый, хотя глаза у него, как я заметила, были пронзительно-голубыми на смуглом лице. Мы с Эсси сидели у дальней стены храма, когда они вошли под органные звуки Свадебного марша Мендельсона. Когда они проходили мимо, у меня появилось странное чувство, я бы даже сказала — предчувствие. Оно возникло, скорее всего, от того, что я ясно ощутила их отчужденность: нет, эти двое не были единым целым. Девушка выглядела такой юной, нежной, а на лице ее мелькал страх, или мне показалось? Я подумала: она боится его. И вспомнила день нашей свадьбы с Пьетро; как мы улыбались, поддразнивая друг друга, как мы любили! Бедное дитя, подумала я. Да и он не выглядел счастливым. Какое же у него на лице было выражение? Пожалуй, смесь покорности, скуки и цинизма.
— Из Эдит вышла прелестная невеста, — заметила Эсси. — И она продолжит занятия музыкой после медового месяца. Сэр Вильям так хочет.
— В самом деле?
— О да. Сэр Вильям делает для этого все… сейчас. Хотя было время, когда он и слышать не хотел ни о какой музыке в своем доме. А у Эдит неплохие способности. О, ничего из ряда вон выходящего, но играет она хорошо, и ошибкой было бы бросать.
На обратном пути я зашла к Эсси на чай, и она много говорила о юных леди из Ловат-Стейси, об их занятиях и о том, что Эдит способна, Аллегра ленива, а Алиса прилежна.
— Бедная малышка Алиса, она чувствует, что должна стараться. Раз уж ей так много разрешили, надо этим пользоваться.